Наряду с пропиловкой существовали и другие техники декора, свойственные каждому конкретному региону. К примеру, в Верхнем Поволжье получила распространение глухая резьба, выполнявшаяся при помощи долота и представляющая собой деревянный барельеф разной глубины долбления его элементов. А Тюмень могла похвастаться великолепной объемно-рельефной резьбой, сравнимой с иконостасной. Профессиональные архитекторы, проектировавшие особняки в русском стиле для богатых заказчиков, частенько сочетали в своих работах сразу несколько типов резьбы, создавали на основе народных мотивов совершенно новый орнамент. В итоге возникал своеобразный синтез, когда крестьянская архитектура проникала в город и оказывала влияние на стилевое зодчество, но одновременно сама ассимилировала приемы и формы городских архитектурных стилей.
На рубеже XIX–XX веков происходит очередная трансформация национальной темы, к которой раньше всех приходят художники, связанные с Абрамцевской и Талашкинской мастерской. Вслед за Васнецовым и Малютиным архитекторы стали предпочитать узорочью русского стиля крупные, обобщенные формы геометрических очертаний, придававших постройкам характер монументальных и эпических произведений с романтической окраской. Наступает эпоха модерна. «Всякие украшения, вроде петушков, полотенец, сложная накладная резьба должны отойти в область недоразумений. Простота, монументальность, логичность и самобытность форм древних построек должны лечь в основу возрождающегося русского зодчества». Эти слова архитектора Суслова как нельзя лучше описывают тот переломный момент в развитии архитектуры, когда о себе заявляет «неорусский» стиль, который некоторые исследователи относят к национально-романтическому направлению модерна, а некоторые считают вполне самостоятельным явлением.
Если мастера русского стиля вдохновлялись в первую очередь московской и ярославской школами, то адепты неорусского стиля проявляли глубокий интерес к архитектуре Новгорода и Пскова, Владимиро-Суздальской земли, деревянному зодчеству Русского Севера. В 1901 году архитектор Федор Шехтель проектирует комплекс деревянных построек для отдела России на международной выставке в Глазго, который стал воплощением новой эстетики. Он напоминал сказочный город, живописный по форме и силуэту, и заключал в себе то самое эпическое начало. Четыре огромных деревянных павильона на берегу реки Келвин синтезировали в себе новаторские приемы композиции и характерные для модерна ленточные окна и огромные витражи. Вместо резного кружева Шехтель использовал стилизованные под наивное народное искусство росписи, помещенные над входами и на стенах: они рассказывали зрителю о содержании экспозиций. Высоченные шатры и крыши с крутыми скатами отсылали к северным храмам.