Не всякий земледелец при необходимости мог легко взяться за меч, как некогда его не столь далекий предок. Относительно мирная жизнь рождала и мирных людей, обделенных военными навыками.
– Да, выучки им не хватает, – окидывая критическим взглядом разношерстные шеренги, отвечает тот. – Нас, маловато, успеет ли Палак со своими бойцами домчать сюда и построить войско?
Рядом с ними задержался конный, показывающий рукой на обочину дороги:
– Эй, пешие, кому нужна кираса*? Забирай, мне не пригодится – кричит всадник на гнедой лошади. Он одет в гибкую кольчугу, не стесняющей его движений.
Когда ряды были построены, прозвучала команда:
– Выступать будем в сторону тракта, соединяющего Херсонес с Керкинитидой.
В суматохе военных приготовлений никто не замечает необычную сцену торопливых сборов, проходящих на бедном подворье с единственной лачугой из неровного сырцового камня. Немолодая женщина в старой шерстяной накидке, плохо скрывающей яркие заплаты на выцвевшем синем платье, отбиваясь от тянущихся к ней малых детей, кричит на двух своих юных сыновей: «Забыли, кто лишил нас крова! Пока я жива, не пущу! Зачем пойдете умирать, добро ненавистных князей своей кровью отмывать». На слабые возражения и возгласы недоумения: «Что же нам делать?», она орет, как безумная, ведя двух тонких коней – «В дальние кочевья пробирайтесь, куда угодно! Скачите к Гермонассе или в Фанагорию*. А за Тамира не дам вам умиреть, порази его, Арес. Торопитесь, сынки!». Когда молодые скифы пытаются клясться, что это бред, и они ее не оставят – «Как же вы? Что будете делать?», зыбкий ветер доносит в ответ: «Пешком пойдем вслед за вами! Да, поможет нам Папай!».
Чернеет горизонт со стороны понта Эвксинского. В ответ темным силам ширь степи перегородили пиками скифские воины. Закрыли не столько оружием, сколько силой своего духа. Вместе с тучами ржавого марева наступает вражеская пехота, а над ней черный дождь смертоносных стрел и копий стремительно приближается к самому центру скифских шеренг. По краям с лютым остервенением готова ударить греческая конница. Смуглые, синеглазые степные воины в серых кольчугах и островерхих красных шапках или литых металлических шлемах, как великий богатырь своей грудью защищают родную степь.
Бальза, в чешуйчатом панцире с пластинками и шлеме округлой формы с небольшим шишаком на верхушке, сражается в пеших отрядах. Не впервой приходится ему примерить на себя набедренники и поножи*, несколько лет назад купленные у старого грека. Они не новые, с неглубокими вмятинами и царапинами, эти поножи хранят на себе следы прошлых сражений. Рядом с ним, облаченный в кирасу из овечьего меха, густо покрытую металлическими пластинами, препоясанный на уровне бедер широким поясом