Теперь я понял, что Дерсу не простой человек. Передо мной был следопыт, и невольно мне вспомнились герои Купера и Майн-Рида.
Надо было покормить лошадей. Я решил воспользоваться этим, лёг в тени кедра и тотчас же уснул. Часа через два меня разбудил Олентьев. Проснувшись, я увидел, что Дерсу наколол дров, собрал бересты и всё это сложил в балаган.
Я думал, что он хочет его спалить, и начал отговаривать от этой затеи. Но вместо ответа он попросил у меня щепотку соли и горсть рису. Меня заинтересовало, что он хочет с ними делать, и я приказал дать просимое. Гольд тщательно обернул берестой спички, отдельно в бересту завернул соль и рис и повесил все это в балагане. Затем он поправил снаружи корьё и стал собираться.
– Вероятно, ты думаешь вернуться сюда? – спросил я гольда. Он отрицательно покачал головой. Тогда я спросил его, для кого он оставил рис, соль и спички.
– Какой-нибудь другой люди ходи, – отвечал Дерсу, – балаган найди, сухие дрова найди, спички найди, кушай найди – пропади нету!
Помню, меня глубоко поразило это. Я задумался… Гольд заботился о неизвестном ему человеке, которого он никогда не увидит и который тоже не узнает, кто приготовил ему дрова и продовольствие. Я вспомнил, что мои люди, уходя с биваков, всегда жгли корьё на кострах. Делали они это не из озорства, а так просто, ради забавы, и я никогда их не останавливал. Этот дикарь был гораздо человеколюбивее, чем я. Забота о путнике!… Отчего же у людей, живущих в городах, это хорошее чувство, это внимание к чужим интересам заглохло, а оно, несомненно, было ранее.
– Лошади готовы! Надо бы идти, – сказал подошедший Олентьев.
Я очнулся.
– Да, надо идти… Трогай! – сказал я стрелкам и пошёл вперёд по тропинке.
К вечеру мы дошли до того места, где две речки сливаются вместе, откуда, собственно, и начинается Лефу[19]. Здесь она шириной 6–8 метров и имеет быстроту течения 120–140 метров в минуту. Глубина реки неравномерная и колеблется от 30 до 60 сантиметров.
После ужина я рано лёг спать и тотчас уснул.
На другой день, когда я проснулся, все люди были уже на ногах. Я отдал приказание седлать лошадей и, пока стрелки возились с вьюками, успел приготовить планшет и пошёл вперёд вместе с гольдом.
От места нашего ночлега долина стала понемногу поворачивать на запад. Левые склоны её были крутые, правые – пологие. С каждым километром тропа становилась шире и лучше. В одном месте лежало срубленное топором дерево. Дерсу подошёл, осмотрел его и сказал:
– Весной рубили; два люди работали: один люди высокий – его топор тупой, другой люди маленький – его топор острый.
Для этого удивительного человека не существовало тайн. Как ясновидящий, он знал всё, что здесь происходило. Тогда я решил быть внимательнее и попытаться самому разобраться в следах. Вскоре я увидел