– А что полиция? – резко отстранившись, спросила Оля.
– А что полиция? – пожав плечами, повторил папа. – У них всего одна версия: несчастный случай. Перепутала, мол, дурная девчонка с перепою обычную питьевую воду с уксусной кислотой!
– Несчастный случай, говоришь?
Оля склонила голову к плечу, словно прислушиваясь к своему внутреннему голосу.
Внутренний голос на удивление витиевато и прочувствованно ругался классическим матом.
Оля отшвырнула в сторону плед и встала с дивана.
– Ты куда, деточка? – встревожилась мама.
– Мне нужно.
– Оль, ты не волнуйся, мы их родственникам позвонили, они все, что нужно, сделают, – успокаивающе зарокотал папа. – Насчет похорон, и вообще…
– Да при чем тут похороны?! – Оля рванула на себя витражную дверь гостиной и обернулась на пороге.
Свет из прихожей, пробивавшийся сквозь цветные стекла, окрасил ее бледное лицо пугающими пятнами.
– У меня совсем другое дело!
– Может, ей еще валерианочки? – заговорщицким шепотком спросил папа маму.
– Ничего, ничего… Образуется, – невнятно отговорилась Галина Викторовна, внимательно глядя на дочь.
Зеленые и синие узоры на ее лице сложились в подобие маскировочной раскраски, а алые и бурые пятна напоминали подтеки крови. Выглядело это ужасно, но Галина Викторовна неожиданно загляделась.
Решительным и бледным лицом в спонтанном макияже в стиле «милитари» ее кроткая Оленька – впервые в жизни – удивительно походила на Рэмбо!
– «В этом городе закон – это я. И мне ты не нравишься», – неожиданно для самой себя процитировала победоносного киногероя Галина Викторовна.
Ей самой рэмбовидная дочь неожиданно понравилась.
– Сидеть! – рявкнула новая Оля на поднимавшегося с места папу.
Тот послушно плюхнулся в кресло.
Не шевелясь и напряженно прислушиваясь, родители провели в гостиной минут пять. Все это время Ольга в нехарактерной для нее бесцеремонной манере шумела в своей комнате, стуча ящиками стола и хлопая дверцами шкафа. На шестой минуте шумы переместились в прихожую и завершились финальным аккордом в виде оглушительно хлопнувшей двери.
С топотом пробежав вниз по лестнице, Оля выскочила во двор и своим появлением произвела там примерно такое же впечатление, какое вызвал бы спикировавший в тихий курятник буревестник.
Широкие завязки ее флисовой шапочки разметались, как уши буденовки, а распахнутое пальто развевалось за плечами, как бурка. Ремень сумки, наискось пересекавший укрепленную толстым свитером грудь, смахивал на патронташ. В кулаке левой руки Ольга Павловна Рэмбо на манер гранаты-лимонки зажала мобильник, а правой охлопывала себя по карманам, точно в поисках запропастившегося куда-то холодного оружия.
Обсуждавшие новогоднюю телепрограмму бабушки на лавочке замолчали, молодая мамочка с коляской резко дала задний ход, дети в сугробе застыли, как слепленный ими снеговик. Ни с кем не поздоровавшись, обычно безукоризненно