– Ты темным делам Валерку не учи, понял? – пригрозила она.
– Скорее, я его научу светлым! – пообещал я, даже не подозревая, что говорю правду.
Я читал книгу – и вдруг какой-то резкий звонок! Телефон – давно это заметил – звонит по-разному.
– Валерий!
Голос мамы. Но почему так строго? Из какого-то учреждения звонит? Да! И причем – из какого!
– Я в милиции сейчас нахожусь!
Первый был испуг – маму ограбили. Фека? Но не такой вроде он человек. А какой же?
– Я сейчас приду.
– Отделение на улице Розенштейна.
– Розенштейна? Это опасно! – вырвалось у меня.
– Я знаю! – хладнокровно сказала мама. – И даже знаю, что ты здесь бывал.
Фека накапал… Ну, друг!
– А что случилось-то? Может…
– Приезжай! – оборвала она. Была у нее такая привычка: не дослушивать. Знала наперед – и все остальное отвергала.
Примчался. А вот и друг. Чем-то снова обижен. Несправедливостью! Чем же еще?
На столе милиционерши, правда, лежали шуба рыжего цвета и одна интересная художественная композиция: разрисованные бумажки, по краям – настоящие червонцы. Талант, Фека-то наш! Отец «кукол»!
– Вот – настоящий фармазон растет! – проговорила инспекторша; Фека приосанился. – Раньше у Рябого затырщиком был, теперь вышел на самостоятельную дорогу! У женщины шубу увел.
– Она сама отдала!
– В колонии будешь петь! Вы что-то хотите сказать, Алевтина Васильевна?
– Ты позвонил мне! – мама обратилась к Феке. – И зачем?
Что удивительно – с мамой он заговорил совершенно иначе.
– Да заставили меня! Заболел там… один. Я учиться хочу.
– Чему? – спросила мама.
– Вот, – и он почему-то указал на меня.
– Это похвально! – произнесла мама. – Да, – она повернулась к инспекторше. – Мы с Валерием ручаемся за него. Берем шефство!
– А ты, Валерий, что скажешь? – спросила инспекторша.
– Готов! – сумев подавить ярость, произнес я.
И как всегда – податливость наказуема!
– Как же ты допустил такое? – накинулась она на меня. – Твой друг прогуливает школу, хамит учителям, а недавно был уличен в краже денег у учащихся. Твой друг!
Для дружбы, я бы сказал, это опасно. Особенно – бесцеремонность его. Насчет тех, «кого мы приручили», граф Экзюпери, я думаю, погорячился. И если бы не мама… с комсомольским задором ее!
– Аттестат зрелости он получит у нас. И за поведение мы тоже ручаемся! – опередила она мой ответ. С которым я, собственно, и не торопился.
– Мы – команда! – Фека вдруг вскинул кулак.
Где научился?
На первое наше занятие он вообще не явился, на второе – еле дополз, с опозданием на час. И тут впервые увидал меня в ярости – и даже испугался. Хотя шкапинские, по его мнению, не боятся ничего.
– Слушай! – сказал я. – Ради тебя я не буду менять свои планы ни на миллиметр. Буду учиться сам. Если захочешь присоединиться – давай. Или иди куда шел!
Он