– Не знаю, кому меня отдадут. У сууру берут в дом по три жены. Это ужасно – я не смогу…
– Можешь не беспокоиться о западных соседях. Ты же не полностью крови тхай.
– Нет, нет… напротив. Здесь, в тихом месте, вы забыли о жизни. Напротив, они будут пытаться меня получить – ради союза с кочевниками.
– Отец тебя не отдаст. Если ты понимаешь – неужто не догадается он?
– Мало ли что может быть… Сууру сильны…
– Отец твой не станет покупать мир такой спорной ценой. Соколица протянула руку, взяла Хали за подбородок.
– Однако ты слишком много думаешь о том, о чем женщине не подобает. Как только тебе позволяют просто знать о таких вещах?
Девушка вспыхнула, но быстро совладала с собой.
– У моего отца нет сына. Я – не замена, и все же меня учили. Не знаю, зачем. Иногда я думаю – только затем, чтобы сейчас указывать мне на то, что я – женщина, и ни к чему не пригодна, даже обладая знаниями и умом.
Соколица всмотрелась в лицо Хали. Медленно произнесла:
– Надеюсь, такие речи ты ведешь только со мной?
– Я могу что угодно сказать, – горько ответила девушка. – Разве кому-то не все равно?
Соколица кивнула. Ее желто-коричневые в мелкую крапинку глаза словно дымка заволокла.
– Ты можешь кричать об этом на площади. Но я бы не сделала шагу, чтобы это услышать – ради своей собственной жизни. Дитя… ты ведешь такие речи с тем, кому веришь, и заносишь отточенную лэ над их головой.
– Меня на днях навестил мастер Весенний Ливень, – переменила тему Соколица. – Подарил мне свою миниатюру с цветущим деревом. Сетовал, что нет достойных учеников. Подражатели – самое большее. Боится, что канул в прошлое золотой век художников.
Хали улыбнулась кончиком губ – улыбка бледноватая, однако настоящая.
– Я люблю смотреть на его работы. От них на сердце светлее.
Совсем скоро Хали собралась возвращаться. Никто ее не гнал и не ждал, и все же она не могла позволить себе подолгу находиться даже здесь.
– Побудь еще, – пыталась уговорить ее Соколица. – Ты редко навещаешь меня. Скоро мы станем видеться только по храмовым праздникам.
– Я стану смотреть на тебя снизу вверх, как на облаченную высшей властью, – на миг проглянула веселая девочка, и скрылась опять.
Соколица помедлила, поглядев на троюродную сестру.
– Остерегайся любых влияний. Два Дома сейчас – пауки в одной норке. Пока они еще терпят друг друга, и другие Дома не определились. Но у Лисов родня получает хорошие должности. Скоро… Оберегай тех, кто тебе дорог.
– Ты сейчас говоришь о вещах, за которые упрекала меня.
– Да. Я женщина, и я Посвященная. Но все же и во мне течет капля Золотой крови.
Девушка встала, чуть поклонилась старшей сестре.
– Я буду помнить, – и вышла во дворик, проследовала за каменную ограду. Соколица провожала Хали, держась на три шага позади.
– Айэ, девочка, – беззвучно произнесли ее губы, когда