Варна встала между ощетинившимися волками, заговорила звучно:
− Вы что, собрались перегрызться из-за коня и двух тощих людей? Лютомир даст много больше, если мы поможем его невесте выбраться из леса! И вы знаете, что я не обману и вернусь с добычей – если бы я не была верна стае, меня бы здесь сейчас не было.
Наступила тишина. Волколаки обратились в людей, хмуро перевода взгляды с Варны на пленников. Ррышч повернулся к Варне.
− Будь по-твоему. Без добычи можешь не возвращаться. Если не хочешь, чтобы тебя разорвали.
− Прошлого раза мне хватило, − Варна дотронулась до рубцов на щеке, − я помню урок, Ррышч.
− Добро. А вы, − Ррышч обернулся к тем, кто порывался броситься вперед, − если еще раз пойдете поперек меня, будете жалеть об этом до конца своих дней.
Варна подошла к Верному, посмотрела на Горисвета, задрав голову.
− Я провожу вас на тракт, и дальше – к Стерхам. Не советую со мной ссориться или пытаться меня убить – без моей помощи вы сгинете, даже до тракта не доберетесь. Лес не любит выпускать добычу, так же, как и моя стая.
− Спасибо т-тебе, − Горисвет склонил голову.
− Я не для вас стараюсь, люди. Но – пожалуйста. А теперь следуйте за мной.
Варна обернулась в волка, пошла в сторону зарослей. Прорычала что-то, и лес расступился, открывая путь.
− На вашем месте я бы не отставал, − вместо прощания буркнул Ррышч.
***
Ведьма колдовала, пританцовывая вокруг небольшого костра. Пламя, окрашенное в зеленый цвет – спасибо травам и заклинанию – лизало котелок, прихваченный из избы. Внутри исходил паром и пузырями густой отвар. Когда он будет готов, Ведьма выпьет его до капли, чтобы обрести нужные силы. Морок не помог, и в этот раз она не ограничится отвлекающими чарами. Но для того, чтобы создать нечто осязаемое, опасное, нужно было влить в себя то, что готовилось на костре. Задача не из простых.
Ведьма добавила пригоршню волчьих ягод, помешала варево сухой веткой. Конец ветки изогнулся, истончился, скрючился, как волос, поднесенный к свече. Запах был еще хуже, чем от паленых волос. Ведьма продолжала ходить вокруг, нагая, не обращая внимания на лесной сор, впивающийся в ступни. Когда она выпьет зелье, боль будет еще хуже. Но ей не привыкать. Она знает, что такое настоящая боль.
Когда Лютомир вытолкал Ведьму из терема, поначалу она не могла даже толком вдохнуть. Перед глазами стояло истерзанное тело матери, кулем валяющееся на полу, как ворох грязного белья. Цветана такой и была – грязной, раздавленной, покрытой семенем урода, взявшего над ней власть. Ведьма сидела, привалившись спиной к стене, под закрытой дверью, и, вспоминая, билась затылком о дерево, не замечая, что делает.
Жгучий стыд, ненависть и ужас мутили голову, Ведьма не знала, куда