– Красавица, дай газетку, – заглянул в окошко Борис.
– Какую тебе? – спросила польщённая старушка.
– Да хоть бы ту, что в руках держишь.
Киоскерша просунула в окошко свёрнутый в трубочку свежий номер «Столичного вестника». Борис аккуратно завернул в неё чехонь и, расплатившись, пошёл дальше. К дому.
Внедорожник замер возле киоска. Свиридов облегчённо вздохнул. Возле киоска никого. Он выскочил из машины, подошёл и сунул в окошко удостоверение ФСБ (не липа, но и не совсем правда). За ним выполз на подгибающихся ногах Степаныч.
– Тираж «Столичного вестника» где?
– Да вот… – растерялась старушка, показывая куда-то на пол.
– Откройте дверь. Мы изымаем тираж.
– Что же это такое? – запричитала было старушка, но, увидев за спиной силовика бледное лицо курьера, спохватилась. – Да-да, конечно, открываю!
Взвизгнув тормозами, остановился курьерский фургон, боец выкрутил руль и подал машину задом к открывшейся двери киоска.
– Что замерли, Владимир Степанович? – сказал Свиридов. – Открывайте фургон!
Газеты перекочевали в фургон. Вроде стоит расслабиться, но смутное беспокойство не покидало Свиридова. Что-то он упускал. Две упаковки запаяны в полиэтилен, третья раскрыта.
– Гражданин Чернов, сколько в пачке экземпляров?
– Ну так, пятьдесят…
– Пересчитай, – кивнул майор бойцу.
– Извините, – подала голос киоскерша. – А я ведь одну продала.
Свиридов резко развернулся. Старушка отшатнулась в испуге, хватаясь за сердце.
– Кому? – рявкнул майор. – Когда успела?!
– Мужчине… Минут пять как…
– Можете описать? – уже спокойнее спросил Свиридов. – Приметы? Возраст? Одежда? Куда пошёл?
– Так он из местных. Алкаш бытовой. В тех дворах живёт, – старушка махнула в сторону ближайших жилых домов.
– Второй, – обратился майор к бойцу. – Снимешь показания. Фургон опечатать, – посмотрел на несчастного Степаныча. – Курьера не отпускать… До моего возвращения.
– Так точно!
Свиридов сел во внедорожник. И уехал к дворам в надежде, что пьяница… или как там она его?… алкаш бытовой не торопится домой… и не торопится почерпнуть свежих газетных новостей.
9
МКАД, 12 километр, Москва
22 августа, 11 часов 32 минуты
Степаныч ехал домой. Слава Богу, отпустили! Все его мысли крутились возле воспоминаний о