Дрожа, глотая слезы, Гвенна Шарп начала отсчет.
От упражнений легче не стало, но теперь хоть нашлось на что списать боль. Боль перетруженных мышц была привычна и, если не давать себе пощады, могла оттеснить другую, новую и глубокую, которой Гвенна не умела ни оправдать, ни объяснить.
Бег и плавание, разумеется, исключались, значит оставались тысячи отжиманий. И тысячи подъемов корпуса. Она держала планку, считая до бесконечности. Поначалу не покидала каюты, но здесь для настоящей разминки было тесно, и через несколько дней Гвенна выбралась на ют.
Она почти забыла, как ярко сияет солнце, и постояла немного, моргая, пока соленый ветер трепал волосы. Потом глубоко втянула морской воздух и на долю мгновения, на малую долю удара сердца снова ощутила себя собой – человеком, которого радует качание палубы под ногами и сила собственного тела. Потом она опустила взгляд и увидела внизу Чо Лу. Не его вина, что его дед явился в Аннур из Домбанга – если на то пошло, и дед ни в чем не виноват, – но парень напомнил ей город и людей, которых она там убила или оставила на смерть. Она уже отворачивалась, решив возвратиться в каюту, когда ее остановил голос первого адмирала.
– Будь вы моим офицером, я приказал бы высечь вас за появление на палубе в таком виде.
Он говорил ровным, трезвым тоном, но слова поначалу показались ей бессмыслицей. Какой еще вид? Потом она оглядела себя – мятую форму, которую не снимала с самого выхода из порта, грязь в складках ладоней. Она не мылась. Говорила себе, будто из-за запрета покидать каюту, а на самом деле не видела смысла. Разбитого вдребезги не склеишь, оттирая рожу, так что не стоит и стараться.
Она приказала себе выпрямить спину и медленно повернулась лицом к Джонону лем Джонону.
Ей снова подумалось, что он выглядит не столько адмиралом, сколько актером, много дней репетировавшим его роль: блестящие пуговицы, золотое шитье, тщательно вычищенный мундир, короткая стрижка, квадратный подбородок, блеск белых зубов. Только презрительная усмешка казалась не на месте.
– Прошу прощения, адмирал, – сказал она. – Я упражнялась…
Она запнулась. Это прозвучало смешно.
– Упражнялись…
И ответ был холодным, бесстрастным, но от него тянуло презрением.
Моряки на палубе занимались своими делами, но Гвенна чувствовала на себе их взгляды. Под тяжестью этих взглядов ее тянуло съежиться.
– Я слышал, что кеттрал вдвое сильнее среднего мужчины, – раздался за спиной голос Киля.
– Я не кеттрал, – ответила она, – и не мужчина.
– Тем не менее мне любопытно, – сказал историк.
Она машинально покачала головой. Однако Джонон взглянул на нее внимательней.
– Полезно было бы, – задумчиво