Нет, пустое, Ник благополучен, поняла я вдруг. Очень странны были эти ее рыдания, в них не звучало беды. Успокоив себя этим ощущением, я некоторое время попросту ждала, когда слезы иссякнут.
– Нет… – Она отняла, наконец, ладони от лица. – Если к Сергию, то вы без меня. Мне теперь долго-долго… Никаких тренировок… Никакого галопа… Ничего…
Слёзы ее, изобильно стекающие по щекам, сияли как жемчуг.
Глава IX
Нечаянная радость
Один за порог переступает, а другой уж через порог перешагивает, всегда говаривала няня Тася, гораздая до всяких присловий.
Потрясенная, я повела себя не меньше нелепо. Опустившись на пол, я обняла Дашу вместе со стулом.
– Я и так хотела вас навестить рассказать, а тут про несчастье услышала.
– Как же чудесно. Ник, верно, вне себя он радости.
– Он не знает еще. – Лицо Даши омрачилось. – Он в последние две недели ходит такой сумеречный, что и не представляю, как к нему подступиться.
Мне вспомнились вдруг слова, которые я говорила когда-то Лере, цитируя в равной мере ненавидимого и обожаемого мною Грибоедова. Мужчины, играющие в Большую Игру, это не «мужья мальчики из жениных пажей». У них есть секреты, к которым не положено проявлять любопытства, у них есть огорчения и тревоги, которыми они не поделятся. Не от нелюбви, не от недоверия, просто – так уж обстоит дело. Но сейчас не самый верный момент говорить это Даше.
– Вот и случай немного развеять сумерки, – сказала вместо этого я.
– Это будет мальчик, – уверенно изрекла царица.
– Ой ли? – улыбнулась я. – Поди и доктора еще не знают, рано. А и узнают, ведь не скажут. Уж мне так было любопытно, нет, ни в какую.
В свое время это немало обсуждалось в газетах и на общественных диспутах. Когда пол младенца сделалось возможным определять «на просвет», мнения разошлись жесточайше. Одних такая возможность приводила в восторг, других огорчала потерей интриги, сохранявшейся до последнего момента. Некоторые пытались втянуть в дебаты и духовенство, которое втягиваться за несущественностью (с их церковной колокольни) вопроса отнюдь не жаждало. Но точку поставил цех эскулапов: любопытство родителей и родни было определено «праздным», статус – разглашению не подлежащим. Медикусы иной раз умеют быть суровы.
– Вот увидите. Я не ошибаюсь. Я уже имя знаю.
– Ну, если имя, то уж сомнений быть не может. – Помнилось мне, или в моем голосе в самом деле прозвучала Наташина интонация – эта добрая легкая насмешка? – И какое же имя?
– Михаил, – ответила Даша очень серьезно. – Первое, с него начались Романовы. Второе, правящая ветвь – Михайловичи. Третье, когда Миша развернул русский флаг в Космосе, помните, сколько после этого было явилось Михаилов? До сих пор каждый третий мальчик – Мишенька. Пусть и Цесаревич будет как ровесники.
– Умно.