– Олежек, братик мой, ты поправишься! Обязательно! А я скучаю без вас.
Света стала очень много. Затем, наоборот, стало темновато, и как будто появился потолок. Не в силах повернуть головы, Олег глазами стал искать что-нибудь, указывающее на признаки Кралепора. Вдруг его захватили иностранцы. Олег поймал носом след оконной рамы. Это хорошо. Так пахнут кралепорские окна.
Он заснул и пролежал еще сутки, не наблюдая никаких картин. Ему стало гораздо лучше, только не было сил подняться. Олегу сказали, что сейчас опять лето, и даже не начало. Выходит, он лежит уже больше трех месяцев. В санаторий из разных мест звонил Олег Радостин. Ему говорили: «борется, борется». Радостину хотелось быть с друзьями, но обстоятельства так сложились, что он вынужден был перемещаться постоянно.
Когда вертолеты поднялись, он произнес:
– Мы пойдем за товарищами – возможно, имея в виду, что будет держаться курса вертолетов. Одиноко команда двигалась к десятой долготе. По пути к полуострову постоянно были разговоры, споры, шутки. Сейчас во всех машинах народа гораздо меньше. И к тому же не хочется говорить. Сильно радоваться победе не было психологических сил. Сразу после уничтожения драконов над плато исчез разрушительный фон, и можно было давать любые дальние сигналы, насколько позволяла техника. Сейчас в эфире слышен треск иностранных частот. По океану спешат к местам боя; возможно, и по суше тоже. Олег допускал, что иностранные военные захотят атаковать их отряд, и старался не задерживаться. Из двух машин вынули запчасти и переставили на другие. Все, что можно, с тех машин сняли. Взрыв опрокинул корпус. Казалось, что уничтожаешь часть себя. Но в целях конспирации нельзя оставлять никаких целых вещей, даже обрывков. Пусть катаются на каркасе. Еще до десятой долготы пришло сообщение.
«Олег, ты – комдив. Ракитин». Шифр абсолютно точно ракитинский, но как это трактовать, Олег не знал. Очень не хотелось бросать вездеходы: ими можно долго пользоваться, и не только сейчас.
Левой рукой Виталий Дальноглядов набирал команды связи. На правой все пальцы уцелели, но были очень изрезаны. Ими сейчас нельзя работать. Горючего остается на двадцать километров. Потом придется какие-то машины просто бросить. Но и в тех, что останутся, горючего может не хватить.
– Может быть, написать? – робко сказал Виталий. Ребята начали спорить:
– Кому? Кайстрову? Это лапоть. А его жена – …!(забавное слово, обозначающее, что жена ничего не соображает, к тому же она совершенно не красивая). Комдив авиации погиб! А эти лисы нежные ничего не привезут. Они трусы!
– Ребята, я напишу сам. – Радостин подумал и дал стандартное обращение, с указанием инициалом и кода. Его код совсем не как у Ракитина, гораздо проще. Его могут спутать или проигнорировать. Ответ прибыл в рамках стандартного времени.
«Вертолет