– Но ты можешь зарабатывать переводами, – подала голос Надежда.
– Да, Наденька, переводами, конечно, переводами… Переводами мы, милая моя, на отель не заработаем. Придётся «в глушь, в Саратов»… М-да…
Инесса зябко поёжилась:
– Да, с презренным металлом сложности присутствуют… И я не исключение, к сожалению… Впрочем, мне, надеюсь, бывший муж не даст с голоду околеть.
– Твой муж? Он – не даст! Конечно, не даст! Потому как ангел твой муж, ангел! – подхватил Владимир. – Ты его бросила с детьми, к его младшему брату ушла, а он – всё простил! Деток воспитал, в тринадцатом году залог за тебя внёс, когда ты в тюрьме сидела, да ещё и уговаривал вернуться в семью!.. Каренин, истинный Каренин! То есть, вся эта история напоминает мне «Анну Каренину». И твой муж обманутый, прямо как Каренин – уж такой весь благородный и всепрощающий.
– Да вот только я – не Каренина! – вспылила Инесса. – Под поезд не брошусь! Не дождутся! А ты… Ты! Не будь жестоким! Вот вы с Надей нашли друг друга, так и радуйтесь своему счастью! Я же не полюбила мужа, хоть он и добр, и благороден… А раз не полюбила – имею право не жить с ним, имею право на другую любовь, имею право на счастье! – Она раскраснелась, но также быстро погасла: – Впрочем, всё это дела давно минувших дней… После того, как умер мой дорогой Володюшка, младший брат мужа, – пояснила она Михаилу, – личная жизнь для меня закончилась. Революционная борьба стала для меня личной жизнью.
– Я читал вашу книгу «О женском вопросе» – смело, – вставил слово Михаил.
– Что – смело?
– Смело в нашем патриархальном обществе призывать женщин к свободным отношениям, смело вообще заявлять, что институт брака себя изжил.
– Вы со мной не согласны?
– Помилуйте! Как же я могу быть не согласен? Как человек, входящий в масонскую ложу, я тоже придерживаюсь примерно таких же взглядов. Главное – это свобода!
– Это верно! – с жаром воскликнула она. – Свобода! Я вижу, что мы все здесь единомышленники.
– Разумеется, ты права! – подхватил Владимир. – Семья себя изжила. Мы с Наденькой обвенчались исключительно потому, что ей, как девице, в ссылку со мной ехать не разрешали…
– Поэтому мы вынуждены были поучаствовать в этом… фарсе, – оживилась Надежда.
– А так – конечно: свобода и только свобода! Однако единомышленники мы здесь не все, не все… Вот этот господин – нам не товарищ. Но – сейчас человек всяких взглядов, даже враждебных, даже противных нам, милее отца родного, если он – тоже против самодержавия. Пока есть самодержавие – нам по пути! Как только самодержавие будет свергнуто, тогда – держитесь, господа, пощады не будет!
Михаил поёжился. Владимир неожиданно засмеялся, хотя глаза его не смеялись:
– Шучу я, Миха!
Однако, ёжась под тяжёлым взглядом бывшего однокашника, под надменно-холодным взглядом Инессы