– Ах, Инесса! Легенда революционной борьбы… Так ли она хороша, как говорят, эта авантюристка?
– Очевидно, была хороша, сейчас в возрасте.
– Ясно… Итак, апатия и неверие в победу?
– Абсолютно! Единственное, что интересует – деньги. Посоветовал просить у американцев.
– Они сейчас всем дают. С деньгами у них всё в порядке.
– Да, сэр.
– Ну, а вы? – обратился Милнер к третьему собеседнику.
– Только что из Америки, сэр, – ответил тот. – Виделся с Троцким. Это тот еврей, племянник банкира, играющий в революцию.
– А! Да-да… И как он?
– Решительно не верит в возможность революции в России! В Нью-Йорке занимается журналистикой. Придерживается проамериканских взглядов, считает, что в послевоенном мире именно Америка будет играть ведущую роль.
– Не верят, стало быть… Пусть не верят. А наше дело – эту революцию организовать: вывести на улицы народ, устроить беспорядки, пролить кровь, и добиться свержения царского правительства. Задача ясна?
– Да, сэр.
– А деньги… Деньги будут. Затем, наша задача – привести к власти преданное нам правительство, людей, которые обязаны нам всем. Мы имеем в виду прежде всего господина Львова.
– Понятно, сэр.
– Я переговорю ещё с несколькими нашими людьми, затем нам надо будет собраться, чтобы скоординировать действия. Будем на связи. Ждите указаний… Однако, царь всех приглашает на праздничный обед. Идёмте, господа, наше нахождение здесь не должно вызывать подозрений.
Все трое поспешно проследовали в банкетный зал Александровского дворца. Михаил, который впервые переступил порог излюбленного жилища русского императора, с долей удивления и восхищения отметил роскошь и изысканность интерьера, в котором всё было с любовью тщательно продумано. Просторное, двухуровневое помещение гигантских размеров выглядело очень уютно: отделанное натуральным деревом с прихотливой резьбой перил и ручек, пол – из сортов дерева разных цветов и оттенков, что создавало причудливую мозаику, по обеим сторонам зала располагались лестницы, ведущие наверх, второй уровень выдавался вперёд балконом, на котором расположились музыканты, уходящий ввысь потолок был расписан сценами из античной мифологии, по центру висела многоярусная люстра, сотнями электрических лампочек освещавшая зал, украшенный свежими цветами. В центре находился длинный стол, изысканно сервированный, сверкающий золотыми и серебряными приборами. Гости толпились вокруг, отмечая роскошь и изобилие, царящие во дворце русского царя. Но вот появился он сам, как обычно, подтянутый, в полковничьем мундире, с лицом, которое, наверное, никогда не покидало выражение доброжелательности, покоя и умиротворения, с миндалевидными голубыми глазами, которые ласково и приветливо смотрели