– Пакет – это хуйня. Сейчас конкретно все порешаем: пять сек, братан.
Он ушел на кухню и быстро вернулся с большим ножом. Протянул его Никитосу.
– Отъебашь ей голову и впердоливай, пока тепленькая.
Никитос замешкался. В голове смутно забрезжило сомнение в том, что все сделанное им с Людкой – правильно и необходимо.
– Чувак, какие-то непонятки? – Темыч внимательно посмотрел ему в глаза, улыбнулся, и сомнение улетело к чертовой матери. Член встал столбом, сладко заныл от желания присунуть Людке не меньше, чем до сердца. Рука Никитоса сама взяла нож, приставила лезвие к горлу Людки. Вторая ладонь плотно прижала голову к полу.
Раз! – Никитос с силой провел ножом по горлу Людки, и с обеих сторон клинка хлынула кровь. Нож был наточен круто, резал как меч-кладенец – холодец, и Никитос заулыбался во весь рот: когда дело делается четко – это ж приятно, как ни крути!
Людка выгнулась, судорожно царапнула пальцами ковер и тут же обмякла. Никитос быстро добрался до шейных позвонков, перехватил голову за волосы, оттянул назад и начал бить лезвием по кости. Кровь заливала ковер, ручка ножа норовила выскользнуть из кулака, но Никитос на останавливался.
Он ударил в очередной раз, и голова осталась у него в руке.
– Нормалек, братан! – хлопнул в ладоши Темыч. – С мозгами у нее все равно напряг был, а так еще и пиздеть не будет.
Никитос кивнул, откинул голову Людки в угол, и начал торопливо стаскивать с нее трусы. Член разве что не вибрировал, требуя разрядки. Никитос перевернул Людку на живот, вжикнул молнией ширинки, макнул ладонь в кровь – вместо смазки.
Навалился на труп, с наслаждением и до упора вошел в теплое, начал трахать, постанывая от кайфа.
Темыч куда-то пропал, но Никитосу было глубоко фиолетово. Безголовая Людка чуть дергалась в такт толчкам, и настроение Никитоса взлетало выше небоскреба.
***
Баба Зина подошла к дому и досадливо поджала сухие тонкие губы.
Клятый «Мерседес» бритоголового супостата опять стоял перед самым подъездом, разве что не упираясь в дверь.
«Да чтоб тебе его спалили к лешему! – в сердцах пожелала баба Зина. – Ирод ты лысый, ни капелюшечки уважения к людям!»
Для своих семидесяти семи баба Зина была крепкой, картошку на шести сотках лопатила сама и ведра с ней тягала не из последних сил. Но бритоголовый мордастый сосед втрое младше ее выглядел тем, с кем ей бодаться совсем не хотелось. С такого станется и квартиру поджечь, и огород какой-нибудь гадостью опрыскать…
– Это же безобразие! – рявкнули за спиной бабы Зины. – Да за такое однозначно за яйца и в обезьянник! Без разговоров! Мы подобные выкрутасы терпеть не собираемся и не будем!
Баба Зина оглянулась. Сзади стоял незнакомый темноглазый мужчина и пристально смотрел на нее. Баба Зина удивленно моргнула, а потом широко открыла глаза и рот: да какой же это незнакомый! Это же Владимир Вольфович Жириновский, собственной персоной!
Жириновского