Ему показалось, что губы миссис Монтфорд тронула легкая усмешка.
– Тогда китайскую спальню? Она здесь недалеко.
– Отлично.
Как раз в этот момент робко заглянула в комнату Бетси, и Обри, повернувшись к двери, сказала:
– Передайте лакеям, чтобы перенесли вещи лорда и леди Делакорт в хозяйские апартаменты, а его сиятельство пожелал занять китайскую спальню.
– Да, мадам, – кивнула служанка, сбитая с толку.
– А когда закончите, – продолжила Обри, – приготовьте отвар из лабазника и мяты для его сиятельства. Вы не забыли, как это делается?
– Нет, мадам.
Бетси поспешила уйти, а Уолрейфен воскликнул:
– Отвар! Но зачем?
– У вас болит голова, – раздражающе чопорно заявила миссис Монтфорд. – И, мне кажется, вы хромаете на левую ногу.
– Со мной все в порядке, – проворчал Уолрейфен. – И, разумеется, мне не нужны никакие припарки и травяные отвары.
– О, мне это даже в голову не приходило. Но в лабазнике много салицилата.
Сколько было самоуверенности в этом заявлении! Его буквально взбесило, что она права в отношении его ноги и головной боли.
– Салицилат? Это что такое? Никогда не слышал.
– Это вещество, которое очень хорошо помогает при ревматизме, снимает воспаление, – пояснила Обри.
– О господи, мадам! У меня нет ревматизма!
– Разумеется, нет, милорд, но… это пока.
Уолрейфен понял, что она над ним издевается, и ему это не понравилось.
– Миссис Монтфорд, – сказал он сухо, – давайте вернемся к текущим делам. Где положили моего дядю?
– В утренней гостиной. Вы что-то имеете против? Может, хотите, чтобы и его немедленно перенесли?
– Прошу прощения?
– Вы, очевидно, ужасно недовольны расположением вещей в этом доме, – заметила она спокойно. – И, если вы хотите, чтобы майора Лоримера перенесли в другое место, я прослежу и за этим тоже.
– Нет-нет, – ответил Джайлз, пытаясь справиться с внезапно нахлынувшей на него волной горя. Он не хотел, чтобы дядю куда-то переносили; он хотел, чтобы тот был жив и здоров, чтобы ворчал и ругался, пил свое бренди. Но ничего этого уже никогда не будет, и никто ему не может помочь. – Утренняя гостиная достаточно просторная. Много народу приходило проститься с майором?
– Половина Сомерсета, а кое-кто даже дважды.
«Да, и большинство из любопытства, а вовсе не из горечи утраты», – подумал Джайлз. Похоже, экономка была того же мнения: он почувствовал это по легкому скептицизму в ее голосе. Он опять посмотрел на нее, на этот раз откровенно разглядывая лицо. Совершенно не представляя, что еще можно сказать этой женщине, он, должно быть, слишком долго молчал, и миссис Монтфорд тихо кашлянула, привлекая к себе внимание:
– Это все распоряжения, ваша светлость?
– Да, миссис Монтфорд, но есть вопрос: сколько вам лет?
– Уже тридцать,