Они забрали и ее мать тоже.
Вдалеке раздался долгий, гулкий звон сумеречных колоколов, вырвав Лань из воспоминаний. Девушка открыла глаза, и перед ней снова предстало одинокое, пустое море, отзывающееся эхом всего, что она потеряла. Когда-то давно она, возможно, уже стояла здесь, на краю своего мира. Тогда она пыталась осмыслить, почему все пошло под откос, как она оказалась ни с чем, кроме разбитых воспоминаний и странного видимого только ей шрама.
Но по мере того как звон колоколов разносился по небу, на Лань наваливалась реальность. Она была голодна, устала и опаздывала на вечернее представление в чайном домике.
Свиток казался многообещающим, но… Она снова провела рукой по левому запястью. Каждый штрих странного, неразборчивого иероглифа неизгладимо отпечатался в ее памяти.
«В следующий раз, – сказала она себе точно так же, как делала это на протяжении последних одиннадцати циклов. – В следующий раз я расшифрую сообщение, которое ты оставила мне, мама».
А сейчас Лань сняла дули и отряхнула рукава.
Ей нужно было вернуться в чайный домик, чтобы не нарушать условия контракта.
Она была обязана прислуживать элантийцам.
На завоеванной земле единственным проявлением победы было выживание. Не оглядываясь, девушка повернулась лицом к красочным улицам Хаак Гуна и начала подниматься на холм.
2
При жизни ци сверкает и движется как ян.
После смерти ци становится холодной и застывает как инь. Тело с беспокойной ци свидетельствует о беспокойной душе.
Магазин лежал в руинах. Ночной воздух пропитался едким запахом магии металла.
Цзэнь стоял в тени полуразрушенных домов одного из переулков Хаак Гуна, шокированный масштабом разрушений, произошедших всего в нескольких шагах от него. Хотя в этом не было ничего неожиданного или необычного. С самых первых завоеваний подобное творилось сплошь и рядом, но он все же был не готов к такому дерзкому проявлению насилия и доминирования в предполагаемой жемчужине элантийской власти. Цзэнь мог принять предупреждение на свой счет: элантийцы любили делать из своих предателей и мятежников примеры, отправлять послание из крови и костей, чтобы показать другим, что надежды нет и сопротивление бессмысленно.
Цзэнь почти поверил им.
Он колебался всего мгновение, прежде чем снять перчатки. Воздух был прохладным и хрустящим на ощупь. Поток влажного ветра коснулся его кожи. Парень чувствовал огонь свечей, которые тускло освещали район – здесь люди были слишком бедны, чтобы позволить себе поставляемый элантийцами алхимический свет, – и прочную землю под ногами. Металл и дерево жилых конструкций вдоль улицы.
Никаких других нарушений в потоке энергии ци.
Цзэнь выпрямился и вышел