Он задумался.
– Есть, – продавец изменил голос на хриплый, – а вы, девушка, не боитесь с такой покупкой по селению бродить? У нас посёлок не самый мирный.
– Нет, – сказала Лара и почувствовала, что на эту ложь, как на приманку, крадутся фурии. Но к чему задавать такие глупые вопросы?
– Я вас проводить смогу, если что, – сказал хрипун.
Лара промолчала в знак отказа.
– Полторы тысячи такое стоит.
Продавец тяжело откинулся на стул. Стул выдержал.
– Дорого…
К трём часам она успела вернуться в свой посёлок. Замок и дверь получили снисхождение относительно вчерашнего – их не ударили. Чтобы разнообразить бесконечное возвращение домой, Лара приложила руку к саманной стене и, ступая, тёрлась ладонью о шероховатую, как рашпиль, поверхность.
Руку обтёрла об юбку. Покупку спрятала под старый диван, – в её домыслах грабители держали пустовавший ночью дом на примете. Но прежде распаковала и полюбовалась несобранными деталями, так и просящимися дать им соединиться в электронную жизнь.
Выйдя во двор, она прикрывала дверь и запирала замок ещё тише и спокойнее.
– А ты не знаешь, почему посёлок сократили, который на пути в Овлино?
– Нет. А там посёлок какой-то? – ответил Эрл.
Они стояли у входа в ремонтный ангар. Лара встретила его около четырёх часов пополудни.
– Километрах в пятидесяти от нас, совсем пустой, по крайней мере кажется. Кажется, когда проезжаешь мимо.
– А чего это ты там делала? Ездила в Овлино? – спросил Эрл с неподдельным удивлением.
– Нет, – снова легко обманывала Лара, – я по просьбе настоятеля ездила кое-куда.
– Ясно, всё ваши имена. И кто ты сегодня, Вия или Шусове какая-нибудь?
– Таких имён не бывает, – сказала Лара с грустью. Прибавила печальнее: – А что, я не могу хотеть чего-то такого? Я хочу имя не такое, как у всех.
– А зачем? Вот я этого не понимаю. Имя человека не меняет. Разве всем плохо живётся? Нет. Если будешь с другим именем, значит будешь оторвышем. Не понимаю я, не по мне всё это.
– А почему тогда у городов остались их имена?
– Так у городов и посёлков не имена, а названия. Да и как знаешь, но мне тут видится детская каприза с гордыней сразу: я не такая, как все. И прочая ерунда. Это поза, поза, – спокойно дразнил он её. – У всех должны быть условные имена.
Он помолчал.
– Одиночества не боишься?
– Нет, – Лара подождала, пока он обыщет свои карманы и перестанет смотреть по сторонам. – Часто слышать стала про боязнь в последние дни. – Она призадумалась. – И чем же хороша обычная жизнь?
– Тем, что это хорошая жизнь, вестимо.
Против такой прямоты Лара не находила, чем возразить.
– Жарко.
– Сейчас, я забыл… – сказал Эрл и развернулся.
Она зачем-то пошла за ним, хотя