Он взял Близняшек с таким почтением, точно в руки ему попала какая-нибудь святыня. Осторожно вынув Голубку из ножен, Тео провел подушечкой большого пальца по лезвию и восхищенно присвистнул, когда символы на стали блеснули бледно-голубым светом:
– Альрские руны… Мастеров, способных создать хоть что-то подобное, на Эраде можно пересчитать по пальцам. Я читал, что оружие, покрытое подобными сигилами, при убийстве вытягивает душу жертвы, не давая той попасть на Ту Сторону, и со временем даже может обзавестись собственным сознанием…
– Не завидую я несчастному куску железа, который захапает себе душу Берты или Коротышки, – хмыкнул Спайк и, в ответ на недоуменный взгляд Тео, пояснил: – Бывшие дружки папаши Птахи. Первая владела всеми борделями Нимлеры, а второй командовал уличными попрошайками. Первостатейные были ублюдки.
– А что с ними случилось? – полюбопытствовал Тео.
– С ними случилась Птаха, – усмехнулся Спайк. – В один прекрасный момент сладкая парочка решила, что старик Логан уж слишком засиделся на своем месте и отдавать ему половину прибыли – равно что воровать из собственного кармана. Так что вскоре старик отправился на Ту Сторону, а через короткое время Коротышка и Берта составили ему компанию.
– Ты… убила их? – протянул Тео, глядя на Птаху так, словно бы выяснилось, что она умеет летать.
Птаха в ответ лишь дернула плечом. Признаться, она не любила вспоминать ту длинную ночь. И не потому что она хоть каплю сожалела о содеянном – упаси боги, представься шанс, она бы прикончила тех мерзавцев еще раз, притом куда менее милосердным способом – однако именно тогда, на рассвете, с ног до головы перепачканная кровью бывших соратников и читая прощальную записку от мужа, Птаха вдруг неожиданно для самой себе поняла, что осталась совершенно одна в этом мире.
Отец мертв.
Алан сбежал, забрав с собой Эмили.
Вся верхушка Могильщиков погибла от руки Птахи.
Наверное, при желании, Птаха могла бы занять место отца и подмять под себя остатки его банды. Однако вместо этого она предпочла исчезнуть и осесть в тихом провинциальном городке, где хозяин захудалой таверны продал ее Птахе за мошну оренов.
Со временем прошлая жизнь Птахи стала казаться ей чем-то вроде сна. Когда-то она общалась со скупщиками краденого и наемными убийцами – теперь же с пекарями и работягами, гнущими спину с утра до ночи за жалкие гроши, чтобы потом спустить их на парочку пинт дешевого пойла. Ранее она беспокоилась о новой шайке шулеров, орудующих на территории Могильщиков, но отказывающихся платить долю Логану – сейчас