«Доцент» тем временем увлекся и принялся пространно рассказывать как «космические корабли бороздят просторы Большого театра», чем утомил даже «Рыжего», который неожиданно кашлянул и перебив говорившего, сказал:
– Извините, Николай Андреевич, вы тут входите в курс дел, знакомьтесь с людьми, а у меня дела.
После ухода начальника, разглагольствовать «Доценту» расхотелось и он тем же ровным бархатным голосом закруглился:
– Думаю мы с вами познакомимся в процессе служебной деятельности, не будем попусту тратить время. Все свободны, а оперативный состав жду по одному с делами через пятнадцать минут у себя.
Первым к новому заму пошел Василий, как старший по должности и званию, как никак единственный опер – майор.
Василий вернулся часа через полтора, встрепанный и крайне раздраженный.
– Это жесть, товарищи, – выдохнул он, грохнув стопкой подшивок о столешню.
– Совсем? – спросил Андрей.
– Нате, любуйтесь, – ответил Василий, открывая одно из дел, предлагая коллегам лично оценить ущерб произведенный «Доцентом».
– Нормальный ход, – присвистнул Слава, разглядывая документы сплошь исполосованные красной пастой.
– Двойку не поставил? – хмыкнул Андрей, вчитываясь в суть замечаний, суть ему очень не нравилась.
– А ты не веселись, ты следующий.
– Понятно, – кивнул Андрей, возвращаясь за свой стол, на котором уже громоздился ворох дел, но прежде чем идти на заклание, начал усердно рыться в ящиках стола. Нашел, что искал и спрятал в середину верхней подшивки. Подумал и уточнил у Василия:
– А ты не обратил внимание, реестр дел у него есть?
– Нету, а что? – насторожился Василий.
– Так, ничего, – отмахнулся Андрей, возвращая в сейф два самых ценных дела.
– Жулик, – огорченно заметил Василий, явно расстроившись, что не догадался поступить так же.
Новому заму выделили небольшой, но приличный кабинет в конце смежного коридора, рядом с «секреткой».
– Разрешите?
– Да, заходите.
– Капитан Власьев Андрей Васильевич.
– Присаживайтесь…
«Доцент» прямо-таки лучился деловым энтузиазмом и лихо придвинул к себе первое дело. Сначала он его быстро пролистал, словно не читая, но Андрей обратил внимание, что взор зама замирал на документах, выполненных от руки, почерк у опера был подстать заправскому врачу. Но Николай Андреевич быстро к нему приспособился и скорость «пролистывания» возросла в разы.
«Все верно, – размышлял Андрей, – тридцать лет разбирать каракули курсантов, невольно научишься и клинопись читать с ходу».
Наконец «Доцент» хмыкнул, вернулся в начало тома и уверенно занес «кровавое» перо над многомесячным