– Надо, брат, – продолжал будущий правоохранитель, снова глядя на Лёшу. – Мы это… мы все на Троицу покрестились. Всем курсом. Все заодно. С преподавателями прямо. Так что нам теперь это надо. Такие дела. Вот вспомнить бы раньше, так мы бы с Викторией прямо в церкви… А так, пускай хоть благословят, слышишь, брат?
Поскольку Вика не возражала, нам всё же пришлось идти за священником. Дошли мы до него быстро, но изрядно вспотели. Погода уже не просто прела, она становилась душной. Облака довольно приподнялись и теперь будто выгибались над землёй полиэтиленовым куполом. Вероятно, вот это и был парниковый эффект, потому что весь мир нам уже представлялся единой дачной теплицей. И уж самый большой урожай помидоров и огурцов ожидался на торфе.
Здесь, на дачах, у нас под ногами лежал чистый торф. Казалось, то был ещё первобытный торф, поскольку везде, где он уже подсыхал и, бурея, светлел, на его светлом фоне тут и там проступали ещё непросохшие, а потому чёрные, неперегнившие ветки и корни. И они удивительно походили на кости, рога и бивни ископаемых животных. Дачники время от времени собирали все эти коряги и складывали возле дороги, чтобы потом увезти. Жаль, что в сырую погоду здесь ничего не горело, а вот в сухую жечь категорически запрещалось – чтобы огонь не ушёл под землю. Ад здесь был всегда под ногами.
Мысли об аде не зря, вероятно, западали в наши головы. Некий страх мы уже заранее ощущали, хотя сам дом священника нас ничем не поразил. Со стороны дороги он был огорожен плетнём, высоким и ершисто-колючим, с вертикальным плетением через три жердины. Ещё один воз тонкого орешника был свален на огороде, но он давно уже высох до бамбуковой твёрдости. Все остальные стороны участка дачного участка оставались невозмутимо голы.
Пройти на участок можно было только через широкие и высокие ворота с перекладиной наверху. На перекладине были вырезаны солярные знаки – всякие кресты, перечёркнутые круги и два вида свастики. Справа на столбе висел кусок швеллера с привязанным к нему пальцем от тракторной гусеницы. На швеллере читалось написанное мелом: «Звонить сим». Лёша тут же взял палец и стукнул. Звук получился вполне колокольный, ибо уходил ввысь. На окне колыхнулась белая занавеска. Мы отступили и встали перед воротами, опустив головы и сложив руки внизу живота. Можно подумать, что мы строили футбольную стенку. Правда, и выскочивший на крыльцо человек чем-то напоминал мяч. Он был очень живой и округлый. Мяч вкатился в ворота.
– Вам кого? – спросил он.
– Нам бы это… Здрасьте.
– Вам тоже здоровья, да храни вас Господь!
– Нам бы это…
– Отца Гедеона нет дома.
– Да нам…
– Когда вам лучше придти? С шести до десяти утра. Отец Гедеон укрепляет в вере исключительно с утра.
– Да нет.