Действовавший отдельно от главной армии корпус Румянцева (18 тыс.) 5 августа подошел к Кольбергу и осадил его. Крепость оказалась сильной, и осада, веденная при помощи флота, длилась четыре месяца, сопровождаясь в то же время действиями против прусских партизан в тылу осадного корпуса. Лишь непреклонная энергия Румянцева позволила довести осаду до конца – три раза созванный военный совет высказывался за отступление. Наконец, 5 декабря Кольберг сдался (в нем взято 5 тыс. пленных, 20 знамен, 173 орудия) и это было последним подвигом русской армии в Семилетнюю войну.
Донесение о сдаче Кольберга застало Императрицу Елизавету на смертном одре… Вступивший на престол Император Петр III – горячий поклонник Фридриха – немедленно прекратил военные действия с Пруссией, вернул ей все завоеванные области (Восточная Пруссия 4 года находилась в русском подданстве) и приказал корпусу Чернышева состоять при прусской армии. В кампанию 1762 года весною корпус Чернышева (преимущественно конница) совершал набеги на Богемию и исправно рубил вчерашних союзников-австрийцев, к которым русские во все времена – а тогда в особенности – питали презрение. Когда в начале июля Чернышев получил повеление вернуться в Россию (где в то время произошел переворот), Фридрих упросил его остаться еще «денька на три» – до сражения, которое он дал 10-го июля при Буркерсдорфе. В этом сражении русские не участвовали, но одним своим присутствием (в качестве «фигурантов») сильно напугали австрийцев, ничего еще не знавших о петербургских событиях.
Так печально и неожиданно закончилась для нас прославившая русское оружие Семилетняя война.
Боевая работа Русской армии в Семилетнюю войну
Составляя едва лишь пятую часть общих сил коалиции, русская армия в качественном отношении занимала в ряду их первое место – и ее боевая работа превышает таковую же всех остальных союзных армий взятых вместе. Работа эта в конечном итоге оказалась безрезультатной. Виноват в этом не только Петр III – моральный вассал Фридриха – а также (и главным образом) наш австрийский союзник{117}.
Войну можно было бы кончить еще в 1759 году, после Кунерсдорфа, прояви австрийцы известный минимум лояльности, более того – понимай они правильно свои же интересы. Бездарный и нерешительный Даун пропустил тогда исключительно благоприятный момент. Эгоизм Австрии был настолько велик, что шел ей же во вред.
Жалкую роль некоего унтер-гофкригсрата играла петербургская Конференция, заботившаяся лишь о соблюдении австрийских интересов и упускавшая из виду свои собственные. Здесь, бесспорно, сказалось влияние