У него остались две дочери – трёхлетняя Таира и годовалая Сара. Был совет братьев: решили по бытовавшему тогда обычаю дать свободу вдове, чтобы распорядилась судьбой по своему усмотрению, а дочерей, которые считались достоянием отца – ни у кого из братьев тогда детей не было, – забрать и растить самим. И таким образом двоюродная наша сестра Таира, впоследствии жившая с нами, стала нам как бы родной сестрой, мы её так и называли: Тайра-баджи, или Сестра Таира. Сара досталась Ага-Али, и вдова, тихая, молчаливая, робкая, я её хорошо помню, кажется, её звали Ниса-ханум, уехала в Туркмению. Там вторично вышла замуж и, родив сына Юниса, перебралась с новой семьёй в Баку, продолжая, разумеется, поддерживать отношения с дочерьми, удочерёнными своими дядями (Юнис в годы войны пропал без вести, говорили, что погиб, хотя после войны была телеграмма, что «я жив», кто-то, очевидно, решил дать надежду семье).
Итак, 28 нисана, как написано арабскими буквами в левом углу большого фоторисунка, изображающего действующие лица нового народного правительства (председатель Ревкома – Нариман Нариманов), а в правом выведен по-русски эквивалент нисана – апрель, в Баку установилась советская власть, и тотчас после советизации повсеместно начался процесс насильственного захвата или уплотнения домов миллионеров, в том числе Исабека Ашурбекова. Нариман прежде хорошо знал Исабека, даже в молодости безуспешно сватался к родной сестре его жены Сона-ханум, и по-дружески посоветовал ему не ждать, когда домой ворвутся, это неминуемо, и самому заранее позаботиться, впустив к себе людей знакомых, порядочных, с которыми мог бы сосуществовать (потом Нариманову крепко достанется от интернационального содружества младокоммунистов за доброе отношение к буржуям).
Дом у Ашурбекова, построенный до советизации почти в центре города, был по тем временам шикарный: двухэтажный, каменный, с высокими потолками, расписанными масляной краской; печи и камины, покрытые белыми, розовыми, ярко-коричневыми изразцовыми плитами. С семью большими комнатами-залами на втором и множеством комнат на первом этажах плюс ещё обширные и просторные подвальные помещения с арочными перекрытиями во всю длину квадрата дома, вполне пригодные для жилья. Один из подвалов, близкий к чёрному ходу, массивные железные ворота, сдан в аренду, здесь – складское помещение мануфактуры Саввы Морозова, а подвал в глубине двора приспособлен для хранения изданной с меценатской поддержкой Ашурбекова художественной и общеполитической литературы на родном языке.
В этом доме[6] принималась даже… царица, у которой в дни пребывания в Баку императора Николая II состоялась короткая встреча здесь со светскими дамами – преподнесли царице перламутровый поднос.
Что ж, надо уплотняться, и выбор Ашурбекова пал на старшего брата отца моего – Ага-Али, кого знал как порядочного купца, семейный, но бездетный, шуму будет мало. К тому же знал, что молодой брат Ага-Али Гасан, мой отец, – из госслужащих, и в случае