Но перед тем обошли деревню целиком и полностью и в церковь заглянули. Мужики их сопровождали, по просьбе оных, да на вопросы отвечали и показывали, где и как собака нападала, а ещё о том, что в церкви, по их думам, произошло. То мне муж рассказал. Он с теми мужиками ходил, а ещё сказал, что из церкви, когда туда зашли мать с дочкой, то мужиков выгнали, а сами они сразу к арке каменной направились, и видно было, как сильно обе женщины изменились в лице то ли от страха, то ли от удивления. Мужикам того не понять было.
Стоило пришлым женщинам заселиться да деревню ещё раз обойти, уже нашёптывая что-то при этом и кровью куриной окропляя себе по пути дорогу, заборы, хатние двери, да обрызгивая границы деревни, как словно всех деревенских разом невидимое напряжение отпустило. Будто бы сама атмосфера страха, с произволом ведьмы разлившаяся ядовитыми миазмами, в воздухе сгинула – легче стало и спокойно.
В общем, все местные в одночасье перестали бояться. И благодарить на радостях кинулись мать с дочкой, заодно узнав их имена. Мать звали Роксоланой, а дочку Марьяной. Они и пояснили, что с города сюда насовсем жить приехали, что помогать всем будут, лечить, как прежде делала Варвара. А также уточнили, что ту бояться больше не нужно, вреда уже никому не причинит. Мол, заперли её в особенном надёжном месте. И разулыбались, и всех деревенских на ужин позвали к себе в гости. А наши и купились на их убеждения, ласковые улыбки и, конечно же, на щедрое угощение. Оказалось, ведь богатыми они были, из города с собой много деликатесов и снеди вкуснющей привезли – того, что никто из наших ни разу в жизни не пробовал.
Только мне эта снедь в горло не лезла, как и вино приезжих, домашнее, сладкое, с запахом ягод и трав. Даже с мужем тогда поссорились, не смогла убедить его, ссылаясь на дурное предчувствие: не есть угощения и не пить того вина, и я ушла домой в одиночестве и плакала там от бессилья.
Потом оказалось, что права я была во всём, что подозревала и думала, права.
Роксолана и Марьяна богатыми были и оттого дом свой новый быстро перестроили в дорогие видные хоромы кирпичные, хозяйство завели и вскоре клиентов стали принимать.
А я другое видела, что если кто из них просил кого из наших о чём-то, то тот никогда не отказывал.
Служанок ещё к себе приглашали в помощь по дому, но предпочитали молодых, а ещё муж Роксоланы из города вскоре к ней приехал. Статный красивый мужчина, из тех, про кого скажешь – видный. Разве что грустный, и молчаливый, и домашний такой – одним словом, прирученный.
Сразу я как глянула на него и подумала, что не по любви он с толстухой Роксоланой, а по привязи ведьмовской. К слову, я никогда за помощью к ним не шла и не пойду, даже если помирать буду.
Чувствую, что за свои услуги берёт она не только кровью, а душами клиенты расплачиваются.
Вот из города,