Цепи свисали со стены, переплетясь друг с другом, как змеи. Наёмница подошла и потрогала их. Это-то здесь зачем? Кого приковывали в этой комнате? Она поднялась на цыпочки и дотронулась до железных петель, держащихся в стене так плотно, что она могла бы на них повиснуть без риска сорвать их. Кого-то вешали на стену? Колдун пытал здесь своих недругов? Однако ей сложно было представить Колдуна, пытающего кого-то. Уж слишком он… печальный для подобных развлечений.
Голоса пульсировали в стене, как живые сердца. «Не надо! Уходи! – снова попыталась убедить себя Наёмница. – Неужели ты хочешь это слышать? Какое тебе дело?»
Стена была неровная и на вид немного склизкая. Прежде, чем Наёмница успела остановить себя, она приложила к стене ладони… Тишина. Она подавила облегченный вздох.
«В стенах нет голосов. И этого замка тоже нет. Я просто сплю и вижу сон. Глупый, дурацкий сон о беглых монахах, злобных красотках и колдунах, выкалывающих себе глаза. Как такое вообще могло зародиться в моей голове?»
Наёмница пошевелила пальцами, занывшими от холода – стена была просто ледяная. Она закрыла глаза, открыла их, снова зажмурилась и прижалась к стене ухом. Детские шепчущие голоса поднимались из глубины камня… Поначалу они звучали так тихо, что она не могла разобрать ни слова, но усиливались и становились все выше, почти превратившись в визг. Теперь Наёмница слышала, что они говорят, повторяют снова и снова. Она могла представить себе этих маленьких детей, испуганно жмущихся друг к другу. «Они убегали и прятались», – поняла она, хотя как она могла понять то, чего не знала в принципе? Одни и те же слова, как заклинание… В действительности это и было их первое заклинание:
«Если мы убьем его, нам не будет так страшно. Если мы убьем его, нам не будет так страшно. Если мы…»
Наёмница отшатнулась от стены.
Дверь со скрипом повернулась на ржавых петлях, затворяясь. Однако прежде, чем та захлопнулась, Наёмница проскочила в щель – обратно в непроницаемую тьму, которая стала для нее желаннее после того, что предстало ей при свете. За спиной резко хлопнуло, и, обернувшись, Наёмница увидела, что серебристая полоска погасла. Наёмница толкнула дверь, но та не подалась, запертая так надежно, как если бы была замурована. «Непонятности, таинственности, – процедила Наёмница. – Ненавижу!» И, ускоряясь, побежала назад, к спасительному одеялу, которое на время закроет ее от всего.
Голоса из стен звали ее и гнали прочь, просили ее о помощи и, понимая, что она ничего не может для них сделать, захлебывались в крике. Наёмница была такая же, как они, и поэтому ей не было жаль их. Впереди вспыхнули светильники, свет которых теперь казался ей ярким, и, как только она проникла в пределы дрожащего светового пятна, голоса оставили ее.
– Все хорошо, – сказала Наёмница. – Нет. Все плохо.
Она