Забавно, что такое простое понятие, как конвертация кредита, Чернявин объясняет ему, банкиру, чуть ли не на пальцах.
– Не верю я, Дима, в твои сто шестьдесят. Рисованная капитализация. – Александров отложил бумажку, поданную Зайцем. – Хочешь по-взрослому, давай по-взрослому. Больше двадцати пяти процентов вы отдавать не хотите. Понятно, почему. Да мне и самому больше не нужно. За двадцать пять процентов акций могу внести в капитал холдинга тридцатник. Вам нужно сорок, значит, последние десять миллионов – долг. А заемщик у вас кто?
– Листвянский комбинат… – снова сглотнув, выдавил из себя Чернявин.
– Какой же он заемщик, если вы его в холдинг вносите? Зачем мне на холдинге долг? Только на акционерах.
Заяц метнул взгляд на Чернявина и принялся объяснять Александрову, кто собственники Листвянки. Две компании Чернявина на Кипре, у них кроме Листвянки еще есть… Залоги – просто пальчики оближешь! Разве Заяц своему другу Александрову когда-нибудь туфту предлагал?
– Дим, – перебил его Чернявин. – Это что – мне на себя десятку вешать?
– Так не тюряги же, Юрочка! А живых хрустящих североамериканских миллионов!
– Мужики, у меня самолет скоро, – вмешался Александров.
– Константин Алексеевич, – затараторил Заяц, почуяв, что Чернявин с его упрямством и жадностью может погубить все дело, которое уже так славно складывается. – Если я говорю, что холдинг тянет на сто шестьдесят, ты мне, конечно, верить не обязан. Я за свой базар отвечаю, но пусть твои проверят! Вот оценка! Причем это без земли!
– Земля там ничего не стоит…
– Костя! У тебя же есть Олечка Красовская! Она же ничего не упустит, она крепкий профессионал. Пусть посмотрит, оценит.
– Ну, допустим. А доли в холдинге как делить предлагаете?
– У банка – двадцать пять, как вы и сказали, у нас с Дмитрием остальное пополам. Будете у нас, так сказать, гарант… – Чернявин не мог не вставить слова. В конце концов, он вносит не какой-то картонный завод и не эту самбальскую труху.
– Гарант… А что с директором Самбальского?
– Кость, я же уже объяснил, – Заяц, перебив Чернявина, сменил бодро-официальный тон на дружески-фамильярный. – Он нормальный мужик, у него цели в лесу помереть – нет. Без войны, без крови получит кэш, мы ему еще процентов пять оставим. Кому его акции будут нужны, если комбинат в холдинге окажется? Он и за треть цены отдаст, никуда не денется. Война никому не нужна.
– А где гарантия, что войны все же не будет?
– Слово офицера, – выдохнул Заяц.
Александров рассмеялся.
Директора Самбальского он припоминал – мужик солидный, но толком Александров его не знал. Да и этих толком не знает… Знает лишь, что Заяц – пройда, опасность чует, на гиблое дело не пойдет, но несерьезный. Чернявин, похоже, поосновательней.