Скляр молод, развернулся уже в нулевых. Начал бы на десяток лет раньше – с его-то замашками могли бы и грохнуть. Из-за этих самых знаков после запятой, из-за его неэвклидовой геометрии. Сейчас уже не те времена. Договариваться, правда, так и не научились. Научились только сажать. Теперь сажают, а не грохают тупо. Скляровскими масштабами мало кто умеет мыслить, слишком многих он раздражает.
Все эти размышления к делу не относились. Александров рассеянно разглядывал нарядную миланскую публику в пальто нараспашку, а то и вовсе в свитерах и ярких шарфиках. Нет, все-таки план Скляра дикий. Итальянцы решили бы, что он с ума сошел. Десять миллионов – сюда, двадцать – туда, все на коленке… Нет… Скляр точно добром не кончит…
Александров отвернулся от окна. Коля и Платон сидели, склонившись над столом.
– Коль, ты на цифры посмотри! – продолжал убеждать Скляр.
– Опять двадцать пять! Платон, я банкир, мне надо понимать, когда и кому я продам эти активы!
– Записываем в соглашение, что в горизонте пяти лет я вашу долю выкупаю.
– Только что было четыре, а теперь уже пять! – расхохотался Коля. – Платон, ты прям наперсточник.
– Скажете «четыре», значит, будет четыре, для меня не принципиально.
– А для Жмужкина? Думаешь, он ограничится двумя сотнями лимонов?
– От того, что ты этот вопрос задашь еще три раза, ничего не изменится, – Платон отхлебнул чай и поднял глаза на Колю. Глаза были холодные, но на Колю это впечатления не произвело. – Он согласен, а остальные движения его мутной души я буду душить по мере их зарождения. Считай, поделили уже.
– На троих? – все подзуживал Коля.
– На троих, если ты тут ни при чем.
– Ответ засчитан, минута сэкономлена. Платон, давай все же по вискарю.
– Ну, давай, если для тебя это так важно.
Коля плеснул виски в стаканы.
– Я серьезно, – Скляр поморщился, отпив глоток. – Боря для себя все правильно прикинул. Нас трое, а для контроля в холдинге всегда будут нужны двое. Люди в тебя верят, Костя! Как в гаранта Конституции!
– Не поминай гаранта всуе… Меня тут недавно два, как ты говоришь, мелких с ним же сравнивали. Это, кстати, еще один непростой момент… – Александров снова повернулся к окну, снова принялся разглядывать нарядную публику. У миланцев уже начались выходные.
– Если с вами, то Жмужкин согласен. Вы перекраивать ничего не будете, и нас от возможной свары всегда удержите, – звучал у него за спиной голос Скляра.
Он