– Мага пусть приведут! – голос его доносился глухо. Но обострившийся слух Верховного уловил и это, и лепет того, кто был послан за упомянутым магом. – И побыстрее…
Он вернулся и самолично поправил подушки. Затем приподнял Верховного и усадил.
– Так хорошо?
Владыка копий мало изменился с прошлого своего визита. Разве что кисти рук, свисавшие с пояса его, слегка потемнели. Но не завонялись.
– Не вовремя. До чего же не вовремя вы помирать вздумали. И этот ваш… куда подевался.
– Умер, – выдавил Верховный.
– Я так и думал. Жаль, он показался мне толковым малым. А теперь что?
– Что?
– Понятия не имею, что! – рявкнул Владыка копий. – Надеюсь, проклятый поможет, иначе туго будет… всем туго.
Он подвинул кресло Верховного к кровати и уселся в него. Сцепил руки под подбородком. Уставился. Взгляд тяжелый, мрачный.
– Что… в городе?
– В городе-то аккурат тихо… пока тихо. Я поднял войска… на всякий случай. А то ж оно как, чуть что, чернь бузить принимается. Но слухов много. Всяких. Тревожных.
Будто они иными бывают.
Впрочем, мысли эти Верховный не стал озвучивать. А Владыка Копий не стал более говорить. Но и уходить не ушел, дождался мага.
Тот с прошлой встречи стал словно бы круглее, да и наряд сменил. И нынешние, шитые золотом одежды, гляделись на нем чуждо.
– Проклятье! – одно не изменилось – скверный характер мага и всякое в нем отсутствие страха, равно как и почтения. – Почему раньше не позвали?! Это ж надо было запустить…
Он принялся щупать, и порой его прикосновения причиняли боль, но Верховный терпел. И флакон, сунутый магом под нос, тоже выпил, и даже не удивился, ощутив, как питье растекается по телу живительным теплом. А то укутывает Верховного будто в пух.
Потянуло на сон.
– Не сопротивляйтесь, во сне организму легче восстановиться…
Верховный и не собирался.
Он ухнул в бездну сна, в которой смешались, что Мекатл с вырванным сердцем, которое он держал в руках и норовил сунуть Верховному, что Императрица, что Золотая маска, та самая…
Потом все исчезло, и осталась лишь она.
Золотые веки дрогнули, и Верховный ощутил на себе всю тяжесть божественного взгляда. Но каким-то чудом, не иначе, выдержал его.
– Меняешься, – голос раздался в голове, пробив муть сна. – Хор-р-рошо…
Этот звук разнесся, причиняя боль, но и её Верховный выдержал.
Голову вот склонил. Не из страха, ибо его не было, но выражая почтение. И уважение. Врагов тоже стоит уважать, особенно если они – боги.
– Я не враг вам, – она тоже изменилась, эта маска. – Признаю… я слишком долго был в забытьи, вот и слегка перестарался. Но я не враг вам.
– Друг?
– Тот, кто может защитить. Ведь время близится, человек… время близится.
Эхо его голоса еще звучало в ушах, когда Верховный очнулся.
Темно.
И свечи почти догорели, но раб, сидящий у подставки с ними, не спит. Взгляд его тревожный