Глава 3
Гусары повернули в переулок и остановились у третьего маленького дома. Калитка оказалась запертой. Крайнее окошко, очень низкое, было довольно ярко освещено. Они постучали.
Через несколько мгновений на дворе раздались шаги, кто-то подбежал к воротам и пискливый голосок спросил:
– Чего там?..
– Здесь живет Авдотья Галактионовна Мушкина? – спросил Звездочкин.
– Здеся. Здеся. Вы к ей, стало быть…
– Да. Да. К ней самой!
– По своей, стало быть, нужде?..
– Да, именно! И крайняя нам нужда, – пошутил князь. – Отпирайте.
Калитка отворилась, и молоденькая девушка, подросток, завидя двух гусар, ахнула и оторопела.
– Чего вы испугались… Мы такие же люди. Не грабители, – сказал Аракин.
– Нет уж, вы дайте… Я сбегаю, спрошу у Авдотьи Галактионовны…
– Пустое… Зачем… – сказал князь и тихо прибавил товарищу. – Идите. Нечего предупреждать. Пожалуй, с носом останемся.
– Как же… Позвольте… – растерянно залепетала девушка. – Там же и гости… Барыня и барышня. Позвольте я спрошусь…
Гусары не слушали и двинулись. Но затем оба остановились, не зная куда идти.
– Ну, идите, говорите Авдотье Евдокимовне, что ли… – сказал князь. Но когда девушка пошла вперед, оба офицера двинулись за ней вплотную… И все вошли вместе в холодные, длинные и темные сени, а затем и в домик. Душный, спертый воздух пахнул на них, когда первая дверь отворилась. Они очутились в просторной горнице, тускло освещенной сальною свечей, где оказалось все, что бывает во всяком доме, но в разных горницах. Тут был и диван, и кровать, и вешалка с верхним платьем, и большая русская печь с раскаленным жаром, где дымился горшок, и пахло щами, и, наконец, в углу столярный станок… Очевидно, эта комната заменяла собой много комнат.
Гусары остановились, озираясь на простую мещанскую обстановку, свидетельствовавшую о достатке.
Девушка юркнула в дверь второй маленькой горницы, где было светлее. Там начался шепот, потом сдержанный смех, очевидно веселая шуточная тревога.
– А ведь мы кого-нибудь из городских накрыли тут! – шепнул князь.
– Я об этом и не подумал! – затревожился юный корнет. – Ведь увидят…
– И мы увидим.
– Да ведь женщины… Им и Бог велел по гадалкам шататься. А мы-то? Гусары!
– Так что же? Гусары, именно… а не монахи, – улыбнулся Аракин.
В эту минуту из горницы, тщательно и не очень широко отворив и затворив за собой дверь, вышла пожилая и полная женщина, на вид простая мещанка.
– Извините, судари мои… А позвольте вам сказать, что вы в неурочное время посетили меня… – заговорила женщина простодушно, но развязным голосом и с жестами, доказывавшими, что она привыкла к сношениям со всякого рода людом и всякие виды видала.
– Вот что-с… – перебил ее князь. – Вы извините… Но нам днем к вам идти не совсем ловко…