Я посмотрел на свои руки. Розовая кожа без мозолей. Тяжелее стула за всю жизнь ничего не поднимал. Папиллярные бороздки четкие и не стертые, образовывают завитки и дуги. Это у меня профессионально – узоры кожные разглядывать. А вот и еще одно доказательство, что это ни хрена не сон. Во сне невозможно увидеть свои ладони, как ни старайся. Если это не сон, тогда что? Галлюцинации от больничного наркоза? Непохоже. Всё вокруг такое реалистичное. Или всё гораздо проще. Я сошёл с ума?
– Андрей? – фыркнула Катя. – Ты почему молчишь?
– А что? – непонимающе взглянул я на нее.
– Я спрашиваю, ты за билетом когда пойдешь?
– Каким билетом? – я пригладил непослушные волосы, после падения одна прядка стояла хохолком удода.
– Как каким? – девушка всплеснула руками. – За билетом на поезд в Москву.
– За билетом на поезд в Москву? – повторял я, как гастарбайтер из «Нашей Раши».
– Ну да… Уже экзамены скоро. Или ты передумал со мной на медицинский поступать?
– На медицинский? Я?
– Ох, Андрей, – вздохнула Косичкина. – По-моему у тебя сотрясение, ты сам не свой. Иди домой лучше…
– А как же рассвет? – попробовал возмутиться я.
– Какой тебе рассвет, ты белый, как мел и плохо соображаешь. Домой тебе надо.
– А где я живу? – осторожно спросил я.
– Тебе в больницу надо, – на лице Кати промелькнул испуг. – Ты даже не помнишь, где живешь.
– Да помню я всё, – отмахнулся я. – Просто всё, как в тумане.
Я напряг память. В голове всплыл образ хрущёвской пятиэтажки. Небольшая простенькая квартира. Женщина с седыми висками стоит и улыбается на маленькой кухне.
– Я тебя провожу, – Катя решительно встала и потянула меня за руку.
– Спасибо! – расцвёл я.
Мне вдруг мучительно захотелось спать. Я почувствовал усталость (во сне человек не устает) и некоторый страх за своё непонятное состояние.
– Эй, Петров, – мимо проходила толпа парней, среди которых выделялась рослая фигура Быкова. – Пойдёшь курить?
Бык чуть приостановился и с ехидной улыбкой смотрел на меня. На его виске пульсировала жилка. Немалых усилий ему стоило изображать улыбчивость.
– Не курю, – ответил я.
– Ха! Пацаны! – бык театрально развёл руками, обращаясь к дружкам. – Андрюше мама курить запрещает.
Он повернулся ко мне и добавил со скрежетом в голосе:
– А с девочками танцевать она тебе разрешает?
– А пойдём, покурим, – я встал и решительным шагом направился к выходу, где ждала нас толпа.
Быков опешил, но в следующий момент обрадовался:
– О, Петров, да ты не такой очкун, как выглядишь… Ну пойдём, покурим-ка, пойдем.
Он хищно улыбнулся и положил на плечо мне руку, увлекая к выходу из школы.
– Андрей! – крикнула вслед Катя. – Не ходи!
– Я недолго! – обернувшись,