Слова его меня снова рассмешили, и я резко выпустил воздух носом, чуть не подавившись.
– А как наши, Марина, Олег, Эмир? – спросил я.
– О… – издал он поникшим тоном. – Олег умер года три назад.
– Что? Из-за чего? – спросил я ошарашенно, думая, что это одна из его шуток, но говорил он дальше на полном серьезе.
– Задохнулся во сне. Утром поднялся шум, он лежал головой на бок, вся подушка в слюне. Такое себе было зрелище.
– Какой ужас… И никто не подумал, что его…
– Убили? Да нет. К нам приезжали следователи, опрашивали нас, тем более он никому дорогу не переходил, над ним подшучивали, но не более. У него просто были проблемы с дыханием. Он то хрипел, потом переставал, когда ему давали таблетки, а затем все по новой.
– Понятно.
– Так, только давай ты не будешь делать такое лицо и грустить в нашу встречу. Я понимаю, жалко, но что поделать.
Я смирительно кивнул.
– Так, – протянул он, – что касается других. Марину забрали спустя, наверное, год как ты ушел. Точнее, через год, как тебя забрали. Ее, кстати, печатали в газетах, она даже занимала призовые места на областных соревнованиях по своей этой гимнастике. Вообще красотка стала. А Эмир по-прежнему с нами, ходит на каратэ, думает, что он уже великий боец: вечно сосредоточенный, готовый к нападению с окон и потолка. Этот дурачок недавно подцепил ветрянку и его положили в больницу…
Миша решил опоздать на следующий урок, и мы еще долго рассказывали друг другу что-то из своих жизней – ушедших далеко от чего-то общего, но стремительно к нему возвращающихся. В конце разговора мы условились, что увидимся через пару дней здесь же, у школы, а затем попрощались. После этой встречи Миша снова вошел в мою жизнь, мы возобновили наше когда-то прерванное тесное общение. Мы стали приезжать к друг другу, гулять после школы, болтать по телефону. Он много курил, жаловался мне о тупости окружающих, но по-прежнему оставался добрым и веселым парнем, а его острый, живой ум готов был подхватить любое мое размышление. Я был безумно рад вернуть эту частицу своей прошлой жизни и, наверное, это было единственное, что я действительно хотел вернуть из того времени.
На удивление, вторую ночь в хостеле я проспал крепко: мне снилось, как в растерянности я стоял посреди огромного стадиона, где зрители подпрыгивали и кричали, а затем справа прямо перед собой я увидел линию стоящих мужчин, одетых в шорты и футболку; через пару мгновений я услышал постепенно усиливающийся гул сзади и, обернувшись, увидел бегущих мужчин с палочкой в руке; я понял, что я на эстафете, приготовился, и после того, как мужчина с моей дорожки, вышедший вперед остальных, передал мне палочку, я побежал.
Проснувшись утром и не желая слышать спящих, я взял из слегка скрипнувшей тумбочки кофту на замке и вышел на потеплевшую по сравнению со вчерашним утром улицу. Бесцельно бродя по тротуару, тянущемуся вдоль дороги с редко проезжающими машинами, я почувствовал, как сосет желудок, и решил позавтракать.