Откинув волосы быстрым движением головы, обнажив длинную миндалевидную шею, чем вновь разила без того истекающие огненной кровью сердца троих наблюдателей, она исполнила несколько изящных па, постепенно двигаясь в центр зала. Здесь последовали плавные пируэты, затем заброс одной ноги вперед, и отброс ее назад в стремительном прыжке.
– Ты еще и балерина? – изумленно вопрошал Левон. Балетные элементы, выполняемые Кариной, были незатейливы, но исполняемы столь грациозно, что все напрочь забыли о подготовке к открытию, и отдались блаженному любованию многогранной красоткой.
– Я танцую дома, когда никого нет, – ответила она, отдуваясь, и добавила с усмешкой: – Беру видеоуроки у Майи Плисецкой и Айседоры Дункан.
– Мне кажется, Айседоре следовало бы брать у тебя уроки, – сказал Артур, всем видом выражающий недоумение – такая девушка просто не может существовать здесь, в Ереване середины нулевых.
– У нее я учусь только раскрепощенности, не движениям, – засмеялась Карина.
– Где же берешь видео? – спросил Левон.
– В кинотеатре «Москва», в магазине кассет на первом этаже. Да, друзья, там продается не только эротика.
– При чем здесь эротика? – подал голос Артур, и тут же раскраснелся.
– Вот, выдал себя! – с хохотом воскликнул Айк. – Признавайся, покупал там «Плейбой»?
– Нет, – буркнул Артур, мечтающий провалиться в пол.
– Не смущайте парня, сами наверняка в шестнадцать лет, преодолевая стыд, топтались у кассы, – вступилась Карина, и добавила с очаровательной бесцеремонностью: – Может, и сейчас топчитесь?
***
Домашнего скандала и тяжелого разрыва отношений с семьей ждать не пришлось. После нескольких дней нескончаемых воплей, разящих обвинений, бескомпромиссных запретов на всякое вольнодумство и устрашающих угроз выгнать из дома отношение отца к ней обрело характер постылого постояльца гостиницы – с родителями она виделась мельком по утрам после работы, или вечерами после Консерватории. Единственным требованием родителей осталось звонить в течение дня и сообщать, что все хорошо.
– Я так боюсь за тебя, милая, – сквозь слезы шептала мать в минуты коротких встреч. – Тебе даже нет восемнадцати.
– Мама, не волнуйся. Разве я похожа на наивную глупышку? Клянусь, у меня все в порядке. Я мечтала петь – я пою. Меня там любят, ценят едва ли не дороже самого клуба. Управляющий – превосходный человек, не пытается связать меня никакими обязательствами, а наоборот, предоставляет полную свободу. Пою, когда хочу. Ну что делать, если петь хочу всегда? – мягко, терпеливо объясняла Карина, поглаживая мамину руку. – Мне скрывать нечего, вы можете приходить, когда угодно, посмотреть, как публика обожает вашу дочь. У нас чуткая охрана, никакой пьяница не побеспокоит нас и гостей.
Опасения растаяли, когда родители наведались в «Каллиопу». Резко выделяющаяся среди толпы веселящейся молодежи, почтенная зрелая