Конечно, с тех пор, как я была на этом самом рынке последний раз, миновало уже немалое количество лет, расположение рядов изменилось. И если с одеждой было просто, то вот найти ряды травников оказалось делом непростым.
– Поверить не могу, – недовольно покачала я головой, обнаружив вместо ожидаемого небольшую площадь, заполненную народом, посреди которой находилась высокая сцена. В самом разгаре были невольничьи торги.
– … Только посмотрите, какие у неё зубы! – кричал невысокий лысоватый мужичок, обращаясь к толпе. – Её кожа не знала солнца, белоснежная, гладкая, точно ис'шерский шелк! Любой мужчина вознесётся к небесам, едва коснется столь дивного тела! – встав рядом с девушкой, что была облачена в полупрозрачные одежды, и водя вокруг неё руками, впрочем, не решаясь прикоснуться, вещал мужчина. – Волосы, точно золото!
– Интересуетесь? – ехидно поинтересовался один из моих провожатых, заметив мой пристальный взгляд, направленный на сцену и клети для людей и даже нелюдей, за ней.
– Да, – сквозь зубы, проговорила я.
– Что? Хотите приобрести? Не слишком ли молода для…
Договаривать он не стал, да и я не была столь глупа, чтобы не понять подтекст.
– Так можете у господина попросить попользоваться, – хохотнул тот, кто назвал себя Дарием. – У Ариен много невольников, может и для вас найдется?
Рабство в Империи процветало. Причем, в рабы можно было угодить не только в качестве трофея с захваченных земель, но и быть проданным за долги семьи или другие проступки по решению суда. И не важно, кто ты – аланит, человек, оборотень. Свобода в Империи была понятием весьма относительным, и увы, легко теряемым. В рабство попадали все, кто не мог себя отстоять, и неважно – женщина, ребенок, старик или воин. Я, как человек, рожденный в землях свободолюбивой Эйлирии, испытывала ярко выраженную неприязнь к любому проявлению издевательств над личностью. Ещё больше моя неприязнь усиливалась в такие моменты, как сейчас. Когда я стояла по другую сторону клетки и понимала, что мне нечего противопоставить варварству этих существ. Я опасалась, что Ариен заклеймит меня уже сегодня, поставив на мне знак низшей принадлежности к своему роду, тем самым объявив меня своей собственностью. Собственно, сегодня, после моего обеденного сна, он поставил меня, так сказать, перед фактом, что намерен это сделать прежде, чем