Прежде чем дать распоряжения кучеру, миссис Уоткинс спешно взбежала на второй этаж и отвела горничную в сторону.
– Садима, я отвезу мисс Баррет домой. Вы знаете, какая это долгая дорога. Сегодня вечером я не вернусь. Вверяю вам своих дочерей. Я пришлю кучера, когда будет нужно.
И миссис Уоткинс уехала, оставив дочерей одних в замке развратного юного лорда.
Кивок головы
Весть об отъезде маменьки сестры встретили со смесью страха и возбуждения. И стали советоваться между собой: должны ли они выходить из комнаты? Подадут ли им ужин? О чем за ужином говорить? А главное, какой он, этот самый лорд Хендерсон?
Садима слушала их, убирая гребни. И, поскольку она никогда не упускала случая подначить украдкой своих хозяек, сказала громко: «Интересно, а не висит ли где-нибудь его портрет?»
Девушки переглянулись. Маргарет, чувствуя себя старшей, заявила: «Полноте, на что это будет похоже, если мы станем рыскать по замку? Что за глупость!»
Через несколько секунд они шли по коридору на цыпочках одна за другой, как три мышки, и с трудом сдерживались, чтобы не прыснуть со смеху.
Но вскоре им стало не до смеха. Освещенный коридор кончился, а дальше все было в сумраке. Солнце закатилось. От тишины и стелющихся по полу мрачных теней девушки оробели и поспешили отступить к гостевым комнатам. Они вернулись ни с чем, только разволновались еще сильнее.
Три сестры вздрогнули, когда удар гонга возвестил, что ужин подан. По лестнице спускались вместе, держась друг за дружку, готовые сбежать в любую секунду, если у лорда Хендерсона вдруг окажутся острые клыки или в углу рта блеснет капелька крови.
В столовой их уже дожидались приборы. Свет свечей играл на золотой посуде с гербами. Над супницей и блюдами с мясными кушаньями поднимался пар. В хрустальном графине поблескивало вино.
Садима встала в углу, неподалеку от дворецкого. Девушки тоже стояли, не зная, как им быть. Что за лорд бросает так гостящих у него леди?
Наконец дверь отворилась. Три сестры разом обернулись. Вошел юноша. Девушки разглядывали его с совершенно неподобающей пристальностью.
Маргарет отметила, что лорд не переоделся к ужину: вышел в потертом домашнем халате, накинутом поверх скверно отглаженной рубашки и мятых штанов, – и в таком-то виде он принимает своих гостей, трех юных девушек! Взгляд Мэри задержался на длинных растрепанных волосах лорда и пушке на его щеках – даже не потрудился причесаться и побриться… Мэй обратила внимание на круги под глазами, впалые щеки и легкую дрожь в руках. В порыве сочувствия она решила, что лорд хворает.
Но едва покончив с первыми наблюдениями, сестры были тут же очарованы лордом. Поскольку, несмотря на честные старания предстать в наихудшем