– Возможно, самый грязный боец, – съязвила Имоджен.
Почти все засмеялись, и даже первокурсники улыбнулись.
– Вэйнитель побери, скорее, безжалостный, – добавил Гаррик.
Все кивнули, в том числе Лиам Майри.
– Гаррик наш лучший боец, но Имоджен вполне может сравниться с ним, и она намного терпеливее, – отметил Ксейден.
Забавно, она не показалась такой уж терпеливой, когда ломала мне руку.
– Итак, каждый из вас возьмет двух учеников. Группа из трех человек не привлечет нежелательного внимания. Что еще вас беспокоит?
– Я не могу в этом участвовать, – сказал неуклюжий первокурсник, неловко сводя плечи и поднося тонкие пальцы к лицу.
– Что ты имеешь в виду? – спросил Ксейден резким голосом.
– Я не могу в этом участвовать.
Невысокий кадет покачал головой:
– Смерть. Бой. Вот это все.
Его голос становился выше с каждой фразой.
– Парню сломали шею прямо у меня на глазах в день оценки! Я хочу домой! Ты можешь помочь мне с этим?
Все головы повернулись к Ксейдену.
– Нет, – Ксейден пожал плечами. – Ты не выживешь. Лучше прими это сейчас и больше не отнимай у меня время.
Я с трудом подавила удивленный вздох, а некоторые другие в группе даже не пытались сдержаться. Какой же. Он. Мудак.
Первогодок выглядел пораженным, и я не могла не сочувствовать ему.
– Это было немного грубо, кузен, – сказал второкурсник, немного похожий на Ксейдена.
Ксейден поднял брови:
– Что ты хотел услышать, Боди?
Он склонил голову набок, его голос звучал ровно и спокойно:
– Я не могу спасти всех, особенно тех, кто не хочет работать, чтобы спасти себя.
– Блин, Ксейден. – Гаррик потер переносицу. – Ты, конечно, нашел способ подбодрить.
– Если им нужны гребаные ободряющие речи, то мы оба знаем, что до дня выпуска они просто не доживут. Давайте по-честному. Я могу взять вас за руки и надавать кучу дерьмовых пустых обещаний, что все справятся, чтобы вы спали спокойно, но, по моему опыту, правда гораздо ценнее. – Он повернул голову, и я могла только предположить, как он смотрит на паникующего первогодка.
– На войне гибнут люди. И не славной смертью, которую воспевают барды. Это сломанные шеи и падения с двухсотфутовой высоты. В выжженной земле или запахе серы нет ничего романтичного. Это, – он указал на цитадель, – не какая-то сказочка со счастливым концом. Это тяжелая, холодная, безразличная реальность. Не все из вас вернутся домой… в то, что осталось от наших домов. И не заблуждайтесь, мы вступаем в войну каждый