Извивался он и хохотал. Ребятишки пальчиками своими остренькими его шпыняли.
Вася-Василёк хохотал и хохотал… корчился… извивался как уж на сковородке… и снова хохотал, хохотал и хохотал…
До тех пор он хохотал и смеялся, покуда разбалованные донельзя пацаны, озорники и маленькие хулиганчики и разбойнички… не схватили его… за причинное место.
Кульков взвыл от боли и от неожиданности, подпрыгнул и заорал на мальчишек.
Те отскочили как пчелой ужаленные. Кульков кого-то из них успел поймать. За рубашку уцепился… а второго за штанишки… Штанишки сползли… всё оголилось…
Вася-Василёк пытался за пипиську того шустрика схватить… чтобы… чтобы… чтобы… отомстить засранцам этим… чтобы почувствовали они… каково ему было…
Наблюдавшие за этим сущим балаганом взрослые за головы свои схватились…
Заорали они во весь голос… (а до этого смеялись…) что, мол, он… педофил этот… себе позволяет… яйца, дескать, ему надо отрезать… с этой вместе… с этим… как его…
Малышня, почувствовав поддержку взрослых, снова подбежала к орущему благим матом «нехорошему» дядьке… и давай плевать на него…
Он орал, а они плевали… Он орал безбожно, а они плевали, плевали и плевали…
Так… оплёванным по уши… Кульков и лежал… места соседей он охранял…
Глава 98
И вот… наконец-то… собеседники вернулись
Хорош праздник после трудов праведных.
Русская пословица
Отсутствовавшие долгое время соседи Василия Никаноровича возвратились.
Уже хорошо. Проблем меньше будет. Все в сборе. Вот и ладненько.
Стоявшие рядом с диваном пациенты заметили, как они идут. Не идут, а пишут. Вальяжно. Красивая пара. Чудная. Под ручку они идут. Он её за талию держит нежно. Она не сопротивляется, не отталкивает его, не брыкается, не кочевряжится. Воркуют о чём-то.
Ну… голубки! По-другому и не скажешь. Настоящие голубки!
Посвежевшие. Поздоровевшие. Помолодевшие. Окрепшие.
Легко им. Вставь перо в определённое место… и полетят они…
И настроение у них (у обоих!!) улучшилось…
Они шли под ручку и ласково о чём-то ворковали.
Смотреть на них было одно удовольствие.
Вечно можно на это действо смотреть. Жизненные эмоции от этого усиливаются.
Вера… Надежда… Любовь… Это три сестрицы… нужные любому человеку.
Любовь в первую очередь! Без любви и жизни нет… к великому сожалению…
Так вот… подошли они, голубки эти, на Кулькова глянули, спросили, чего это он тут разлёгся как барин, как Обломов… как Базаров… как Рахметов… как ревизор… чего, мол, с ногами на диван забрался… почему, дескать, в слюнях весь…
Кульков: тык… мык… слов нет… даже не прокукарекал, не гавкнул, не мяукнул.
Переваривал он в уме, как бы потактичней объяснить произошедшее.
Они ещё