– В общем, хорошая там была атмосфера, приятная, без напряга. Хотя иногда эта девочка умела заставить мужиков покраснеть. Бывало сядем со Славиком и Никитой – это отец и сын, те самые, соседи мои – ну, выпьем, поговорим, увлечемся… и тут вдруг из кустов маленькое круглое личико вылазит, и глаза такие шкодные-шкодные. «Вы, – говорит, – плохие слова говорите, ай-ай-ай!», и пальчиком нам грозит. И мы, взрослые мужики, краснеем, смущаемся.
Он усмехнулся, на лице появилась теплая и немного грустная улыбка. Мне он нравился всё больше и больше, этот Николай.
– До чего забавная девчушка! И добрая, животных очень любила, вечно жучков из луж вытаскивала, а когда Лёша ей показал, что можно кормить крошками птиц – всё! Недели две у нас весь двор был в крошках. – Он снова усмехнулся, – правда птицы к нам не прилетали, собак-то во дворе не было, но у Никиты с отцом был кот, совершенно дикий, а у бабы Нины был Колокольчик, любимец Леры, жирный и ленивый котяра. Лёша с Викой пока живность не заводили, времени следить еще и за животным не было. Я говорю: «Так Лерка подрастет, всё равно притащит кошака или песика». А они: «Ну, притащит, значит, возьмем, будем ее к ответственности приучать, а пока – пусть Колоколя тискает».
Нежная улыбка затеплилась на губах блондинки, ей, похоже, история нравилась. По крайней мере, начало. Остальные тоже слушали с любопытством и вниманием, и это мне тоже нравилось.
– И она тискала! Не пеленала его, конечно, как бывает делают дети, просто гладила, с трудом, но поднимала на руки, – Николай засмеялся, хрипло и искренне, – такую тушу, каким был этот котяра, даже взрослому человеку было непросто поднять. Иногда во двор забредали соседские коты и кошечки, устраивали свои свадьбы и мордобои, летними ночами иногда мне тоже приходилось выходить и кидать в кусты чем-нибудь тяжелым, вроде картошки или камешка – невозможно было спать под эти песнопения. Но обычно кроме Колоколя – как звали его Вика с Лёшей по примеру своей дочери – никого во дворе не было.
– Сейчас поймете, почему я так подробно об этом рассказываю, – добавил Николай и сделал еще глоток. – Один раз, это уже в августе было, чья-то кошка окотилась, слава Богу, Лерка этих котят не видела, они, видать, из дома не выходили, а то затискала бы всех. Ну вот, короче, один раз откуда-то влез к нам мелкий котенок и забрался на акацию, что в центре двора росла. Когда это произошло, никто не видел, а вечером уже он начал орать благим матом, видимо, просидел там весь день, оголодал, страшно стало. Он пытался слезть, но боялся, и как начнет вопить. В тот вечер там дурдом был! Баба Нина охала, пыталась приманить его, Славик голову чесал и ругался. А Лера…, – он замолк и тепло улыбнулся своим воспоминаниям, – Лера всё бегала вокруг дерева и звала его: «кис-кис-кис!», потом стала просить отца спасти котика, а потом, когда стемнело уже, расплакалась.