А потом еще пару лет стараешься о Нем не вспоминать, и это вполне удается, ведь поводов говорить о нем нет, да и не с кем.
Но вся твоя выверенная тактика рушится спустя несколько лет. Рушится так легко, будто не было тех страданий, тех обкусанных от волнения губ, тех слез, будто всё это было построено из неосязаемой паутины сомнений, а не из прочнейшего бетона твоей уверенности в лучшем.
А во всем виноват сон.
Ты не можешь контролировать свое подсознание. Ты не можешь запретить себе сниться. И он взял и приснился. Впервые за восемь лет.
Нет, ты даже не видела его лица, которое уже слегка размылось в твоей памяти.
Ты услышала голос.
Ты узнала бы этот голос без особых усилий; его интонации, тембр, ты сразу поняла, что это его голос. Ты шла по улице и слышала из громкоговорителей его голос. И он говорил о тебе.
Будто включили запись во время личного разговора. Он рассказывал, как вы познакомились, грустно хмыкал, припоминая какие-то смешные моменты ваших отношений. Его рассказ был спутанным, без всякой последовательности, он то начинал тараторить, то делал паузу, будто окунаясь в воспоминания.
Мимо проезжали автомобили; безучастные люди кутались в свое безликое тряпье, пытаясь укрыться от порывов ветра; город, еще не выбрав цвета листвы, недружелюбно поглядывал на тебя серыми глазницами-окнами, а ты, позабыв о цели своей прогулки, несмотря на пронизывающий ветер и срывающийся снег, шла и слушала.
Люди тоже это слышали, но не обращали внимания. И только ты знала, кто это говорит. И о ком он говорит.
Он сожалел. Он грустно сказал что-то о том, что был не прав. И что так было вроде бы правильно. Было правильно расстаться.
Ты так давно хотела это услышать! Ты так давно хотела услышать от него хоть какое-то объяснение, хоть какие-то эмоции. И вот – услышала. А на душе стало еще хуже.
Ты проснулась и механически стала заниматься утренними делами, стараясь выкинуть из головы эту предательскую напоминалку от мозга, эту жестокую ночную фантазию. Ты даже досадливо мотнула головой, как только встала с кровати. Но в то же время ты наивно соблюдала детскую примету: ты избегала смотреть в окно, чтобы не забыть то, что только что увидела. И где-то на краю подсознания ты старалась вспомнить хоть одну фразу из его речи. И не могла.
Ты лишь помнила, что он сожалеет. И тебе было этого достаточно, чтобы снова начать забывать его.
Под фонарями
Открытое окно. Не в плане открытой форточки, а в плане отсутствия занавесок, штор или еще каких приблуд, старающихся закрыть жизнь и быт внутри тесной бетонной коробочки. Прекрасно видно блестящую бело-зеленую кухню, высокие шкафчики почти до потолка…. Видно, что на этой кухне не уместится даже два человека. Кухня для настоящей одиночки.
И вот она – та самая одиночка.