– Бывало и лучше.
Любава появилась из-за печи с кувшином и заново наполнила священнику кружку. Власий отхлебнул большой глоток и поднял взгляд на хозяина:
– Юрка Семенов у нас пропал. Слыхали?
– Как не слыхать? Из уголовного розыска приезжали вчера под ночь, Златку уже спать уложили. Спрашивали всякое. А что мы скажем? Аленку-то, ясно, я с детства знаю, а Юрку встречу где – не узнаю. За всю жизнь пару раз видал. А Божик – так, может, и вовсе ни разу. Сколько Юрка тут прожил? Год?
– Уж третий пошел.
– Время, что вода, течет не замечаешь.
Сквозь сон Богуслав услышал свое имя, отбросил одеяло с лица, перевернулся на спину и захрапел.
– Трое детей осталось у Семеновых, – сказал Власий. – Один постарше, а другие двое – совсем крохи.
– На всё воля Господня, – Святовит осенил себя двуперстным крестом.
– Мне вот какую историю брат Диодор из нашего монастыря поведал. Позапрошлой осенью так же рыбак пропал у них в Красногородске. Тридцать три дня не было. Думали, что утоп. А на тридцать четвертый день он сам явился домой. Бог его знает, где был. Сам то ли не помнит, то ли не говорит. Чуть мое сердце, что и Юрка наш жив, и молюсь, чтобы к семье вернулся.
– Я вместе с вами, отче, буду молиться. Да только обычно находят этакого пропащего в канаве по весне, как снег сойдет, а то и вовсе как в воду канет.
Святой отец ничего не ответил и уставил глаза в кружку с квасом, где еще не улеглись частички хлебной мути.
– Как Хомутов ваш старый? Слыхал, что опять слег.
– Еще по осени, – Власий поднял растерянный взгляд. – Какими только таблетками его Катерина Ивановна ни пичкает. С печи только поесть слазит. Бог знает, что такое.
– Аптека не на два века. Но что от еды не отказывается, это знак добрый.
– Дай Бог, к весне оклемается. В прошлый год так же было. Да и в позапрошлый. Зиму на печи отлежит, а летом с реки не выгнать. Видать, из-за погоды эта хвороба у него, оттого доктора ничего найти и не могут. А Беляна ваша так одышкой и мается?
– Жабу у ней в груди Невзор обнаружил. Лечит. Выгнать не получится, говорит, возраст уже не тот, но и задавить старуху не даст.
Когда гость начал собираться, Любава с той проворностью, которую позволял ей беременный живот, бросилась к холодильнику. В черный пакет в ее руках сползли две огромные щуки, покрытые кровавой слизью.
– Господи! Куда двух! Одну хоть обратно вытащи!
– С хозяйкой поделитесь, – указал глава семейства, поднявшийся проводить Власия. – Внука она так и нянчит одна?
– И до самой армии, видать, нянчить будет, – вздохнул священник. – Лишили дочку родительских прав, а зятек опять в каталажке. Никитка из-за этих треволнений второй месяц от простуды поправиться не может. Сама Валентина Ерофеевна тоже переживает. Участковый Дим Саныч при мне приходил, уголовкой пугал за самогоноварение. А если аппарат отберут, куда идти? На одну пенсию вдвоем с ребенком нынче не проживешь.
После долгой борьбы пакет с рыбой остался у священника. Любава подала ему шапку, которую Власий нахлобучил