Дверь избы широко распахнулась. Долговязый белобрысый мужичок в спортивных штанах и майке вывалился на крыльцо. Изнутри доносилась громкая музыка. Визгливый женский голос пытался перекричать певца:
А за окошком месяц май, месяц май, месяц май.
А в белой кружке черный чай, черный чай…
Двое священников и монах стояли у покосившегося забора и наблюдали за пьяным.
– Христовичи здесь у нас обитают: Валерий и Ирина, а с ними баба Маша, Валерия мать. Небогатые, – Власий обернулся к отцу Александру.
– Детки есть у них?
– Двое сыновей, взрослые. Один – в армии, другой – в тюрьме, ежель еще не выпустили.
Она не хочет, вот беда, выходить за него,
А он мужчина хоть куда, он служил в ПВО.
Христович спустился с крыльца и на негнущихся ногах-ходулях прошлепал в сторону забора, за которым не заметил троих лиц духовного звания. Перед клумбой с желтыми ромашками он остановился лицом к ним и одной рукой приспустил штаны по малой нужде. Отец Александр брезгливо отвернулся:
– Не пойму, в каком часу надо за стол сесть, чтобы к одиннадцати утра в столь безобразном виде быть?
– С вечера еще гудят. К ним родственники из Пскова на майские приехали погостить, – Власий указал на зеленые «Жигули» у забора с многочисленными ржавыми пробоинами.
Как ни отговаривал ее отец Власий, но Алена поехала подавать заявку в «Верочку». Андрюхе об этом проболталась, а он уж на исповеди ему донес. Власий ожидал городских со дня на день, но не думал, что в воскресенье они приедут, да еще и на службу заявятся.
Зимой по воскресеньям в церкви, бывало, что и два, и три человека из деревенских зараз соберутся, а нынче – кто на огороде, кто на реке. Когда двое в черных рясах вошли в храм, где не было никого, кроме самого настоятеля, он пел первую Кафизму, от неожиданности сбился, перевернул страницу назад и начал сначала.
С утра голова гудела как благовест, и браги налить было некому: хозяйка поехала в Крюки с Никиткой непутевого зятя в колонии навестить. В том, что остался он непохмеленным, Власий теперь видел Господень промысел. Не то, чтоб боялся он этого городского Александра, равного с ним по чину иерея, но и лишних пересудов в епархии не хотелось: в последние годы архиереи стали за здоровый образ жизни хуже комсомольцев ратовать. Недолог час, вино на причастии клюквенным морсом заменят.
Директор «Верочки» был при полном своем облачении, как будто не по делам приехал к ним в Малые Уды, а вместо Власия в храме заутреню петь. Сельский батюшка робел и мысленно ругал себя за то, что не отдал, как собирался на днях, свою летнюю