– Меня! – осклабился тот. – И теперь выкупит! Он богатый!
– Они что, по-нашему разумеют? – спросил Александр.
– Как не разуметь! Половина литвы, кааб не все – русские…
Александр посмотрел на женщину, наконец, затихшую – валявшуюся без памяти… На обгорелых мужиков, бродивших по пожарищу.
– Им бы припасу оставить, да вот не взяли… – сказал Александр вслух.
– Да на что? У них сети поставлены… Лодки где-то попрятаны… Мужик – он как трава. Чем больше топчут, тем гуще подымается! Не угнали в полон и слава Богу… А на своей-то земле он не пропадет! А кто и помрет, так бабы новых нарожают! – сказал Яким.
– Вот теперь, князь Ярослав, ежели литву догонит да побьет – тоже с добычей будет, ан и мы не с пустом назад идем… Вот и нам удача… – толковали ладейщики.
– А ей? – сказал, подымаясь Александр. – А ей, матери этой сирой, тоже удача?
Голос его сделался суров, словно не он говорил, а кто-то другой сильный и грозный… Ладейщики замерли, иные с удивлением и страхом, глядя на этого рослого юношу…
– Всех литваков повесить! – сказал Александр твердо, – Всех! И впредь в плен никого не брать! Всех татей вешать!
Сказал так, что никто и возразить не посмел.
Александр поднялся в насад, сел в корме, укрывшись корзно. Гребцы торопливо разобрали весла, хотя уже рассвело, с берега дул изрядный ветер, и можно бы только под парусом плыть.
– Что ж это плечо так болит… – проваливаясь в дрему, подумал Александр, и тут его как молнией ударило: – Это же от меча! Это же я мечом руку из плеча вынес… Господи, я же человека зарубил… Господи, прости…
– Яким, – сказал он, – Я вправду, что ли, человека зарубил?
– Не человека, а злодея богопротивного… – заботливо подтыкая князю с боков корзно, сказал Яким. – Какой он человек? А не ты его, он бы тебя…
– А как же заповедь «Не убий»… У него, может, и дети есть, отец с матерью…
– А что ж он сам-то убивал? Зачем он сюда пришел? А? Что ж они, забавы ради сатанинской детишков пожгли? А? А ты князь! Ты – меч Господень, страх и суд обидящим, заступление сирым и убогим… Спи, дитенок…
– Какой я тебе «дитенок»… – прошептал Александр.
– И то верно, – вздохнул Яким, – Не дитенок. Вырос! Это я уже старик сделался…
…Тогда же весть пришла в Новгород, к князю Ярославу; князь же с новгородцами, рассевшись в насады, а иные на конях, пошли за ними по Ловати. И когда были у Моравьина, возвратились ладейщики обратно в город, и князь отпустил их, потому что не хватило у них хлеба, а сам с конниками пошел за литовцами. И настиг их на Дубровне, на селище, в Торопецкой волости, и тут бились с безбожной окаянной литвою; и пособил Бог, и крест честной, и Святая София, Премудрость Божия, князю Ярославу с новгородцами над погаными, и отняли у них коней 300 и товар их; а те побежали в лес, побросав оружие, и щиты, и сови*, и все с себя;