Александру же за отца было обидно и горько. Ну какой же он «трус»! Всевременно ведь в сечах, всегда в первом сступе, лицо в лицо с врагами бьется, сколько побед одержал, сколько воюет неустанно, а слушок все ползет, да еще и присовокупляют, дескать, после Липицы побежал Ярослав с Константином мириться, тем за собою Переяслав Залеский, где Александр родился, и удержал.
– А что ж мне было с братом своим единокровным, вечно враждовать? – сказал Ярослав Александру. – Он же допрежь всего брат мой… А что мне это за унижение числят, так кто числит? Какое мне унижение – это брат мой. Что Константин, что Юрий равно!
Слова эти в походе на чухонскую реку Омовжу в орденские земли, как бы мимоходом, Ярославом оброненные, Александр навсегда запомнил. Все как по заповеди Христовой: – допрежь покаяния пред лице Господня – иди примирись с братом своим… С братьями служить надобно, и тому был Александру пример отца и Великого князя Владимирского Юрия.
С Юрием отец дружил, ближе Юрия никого из братьев не считал, и тому Александр был свидетелем.
2.
Оставив при себе малый отряд для охранения от всякого нечаянного наезда рыцарей, Ярослав всю дружину отпустил в зажитья – грабить Орденские земли.
«Грех, конечно. Ведь простой народ страдает! Рыцари да купцы за городскими стенами отсиживаются, а простых мужиков дружинники тиранят да примучивают, жен и девок простого люда скоромят!» – подумал князь Ярослав и удивился, что раньше о таком и не размышлял. Даже невольно оглянулся на Александра. От него, от сына-подростка, коего князь до этого похода считал несмышленышем, мысли такие. Это он разговорами своими на совесть поворот княжеским размышлениям дал, когда спросил: – А не можно ли в зажитья дружину не пущать?
– Это как же? – удивился князь, – Сие от веку ведется!
– Так ведь грех…– потупя глаза, сказал Александр, – По заповедям-то…
– Ну, вот мы с тобой и не грабим… – попробовал отшутиться князь.
– Сами-то не грабим… – все так же тихо сказал отрок.
– Эх, сынок… – только вздохнул Ярослав, – знамо, на князе всей дружины грехи… – сказал и сам своим словам подивился, точно это не он, Ярослав, произнес, а кто-то другой. Все князья добычу доблестью считали, а не грехом. А сын вот сказал, как ножом полоснул.
– Как же, сынок, без добычи? Дружина должна хоть бы на свое содержание добывать! И воевать должна постоянно! На что и дружина, когда не воевать да не обороняться? Иначе казну княжескую быстро истощат. Смерд пропитание сохой да косой добывает, охотник и рыбак силками да неводом, а дружинник мечом!
Но Александр смотрел в землю и молчал.
– Без греха, мил ты мой, в миру не проживешь. От Адама ведется. И видать, до Страшного судища Господня иначе не будет… – словно бы оправдывался князь, – Ты по-другому смотри. Вот пошла дружина в зажитья – стало быть, достатки орденские истощит. Выйдут рыцари из