Женщина в вагоне не ошиблась: мы доехали до Лардберга, но остановились на самой его окраине, до Главного вокзала отсюда добираться минут двадцать, до Подвижной улицы – и того дольше. На платформе толпились люди, взволнованно обсуждая, почему поезд не едет дальше, сколько продлится задержка и не проще ли пересесть на автобус. Увидев меня, они накинулись с расспросами, но я отделалась коротким «ничего не знаю». Это всех удовлетворило: по насыпи уже гуськом потянулись другие пассажиры, среди них наверняка найдутся разговорчивые. Я вышла на площадь перед станцией, улеглась на свободную скамейку – над ней удачно не горел фонарь – и закрыла глаза: к боли внутри черепа теперь добавилась боль от удара об пол вагона. Только бы немного прийти в себя, только бы забыть ту девушку и ее самодовольную улыбку. Разве может человек улыбаться, если в нем бурлит отвращение к миру? Получается, может; та улыбка – радость, месть и обещание: все будет так, как я хочу.
Где-то рядом противно гудела машина; водитель жал и жал на клаксон, раздражая бестолковой возможностью создавать столько шума. С площади ему кричали перестать, но тот не унимался. Я поднялась со скамейки и сама чуть не завопила в голос. Вокруг сновали десятки людей; они не обращали на меня никакого внимания, но от каждого тянулись четкие яркие нити всех существующих в мире оттенков. Эта картина ослепила меня, осколки начали сыпаться градом, пронзая звоном барабанные перепонки. И когда упал последний, то все потоки, словно щупальца гигантского чудовища, накинулись на меня разом. Одного тела не хватало для них, и они сталкивались друг с другом, разламывали мне кости, разрывали кожу, выкручивали руки и ноги, тянули голову к земле. Я не могла пошевелиться по своей воле, только подчинялась, боясь задохнуться, если попытаюсь справиться с ними. Но когда я заглянула в их суть – сотни, тысячи, миллионы деталей чужих жизней – мне стало по-настоящему жутко. Я ощущала каждой клеточкой тела скопище человеческих эмоций: от самых незначительных и поверхностных до сложных глубинных чувств, навсегда вросших в чьи-то не знакомые мне личности. Я не могла разобрать, кому конкретно они принадлежат, как сочетаются друг с другом, как вообще существуют прочно связанными, но в то же время совершенно отделенными. Очень скоро у меня не осталось сил сопротивляться; чувства овладевали мной, я почти вся стала ими.
Кто-то встряхнул меня и больно дернул за шею. «Закройте глаза, закройте, не смотрите на них!» – произнес мягкий голос прямо над ухом, и две холодные ладони легли мне на лицо, закрывая глаза. Я хватала ртом воздух, сердце бешено колотилось, голова раскалывалась, но видения понемногу отступали, потоки рассы́пались на нити, потускнели и наконец погасли.
– Вот так, успокойтесь, все уже прошло, – проговорил