Петр опешил. Едрит твою в кочерыжку, надо же додумались. Мы в минных галереях тачки по доскам катили, а тут повозки с людьми. Мы в распутье каждую неделю ямы на дорогах камнями заваливали, а тут полосы стальные, и катайся круглый год. Арап перебил Петра. Да булыжники в ямы до сих пор сыплют. Ямочный ремонт называется. Вот умора. Со времен Петра оказывается так повелось, одна беда постоянно ремонтирует другую.
Петр продолжал. Неужто по воздуху , аки птицы люди летать начали? Помню как-то мне свитки показывали Данила Заточник почитай еще Ярославу Мудрому писал «…а иные слетают с церкви или с высокия полаты паволочиты (то бишь, шелковые) крылья имая …". Слетать–то слетали с колоколен, да только глазунья от их оставалась. Потом еще писали, что уже в годе 1695, какой-то умелец-прохиндей убедил бояр, что полетит как журавель. Ему из царской казны аж 18 рублев выдали. Так он сначала крылья из слюды слепил, потом из кожи. Махал, махал , но так и не полетел. Вот етому журавелю промеж ходилок кнутом так налупили, что почти полетел. Зря значит, не верили. Чудеса…
Тщедушный арап засопел в темном углу, уткнувшись в столешницу. Вслед за ним захрапел, уткнувшись уже в плечо арапа Меньшиков.
Петр с Гаврилой Афанасьевичем еще немного поболтали о безделицах мирских, докурили по трубке, и устроились спать тоже. Напоследок дедок проговорил Петру – не кручинься твое величество – пьяница проспится, дурак никогда. Утро вечера мудренее.
Петру снились от мороза румяные , и, чуть пьяные студентки с часами на руках в мини-юбках и связками баранок на шее, мосты, машущие пролетами как крыльям. Арап, наливающий без конца. Снился сам себе Петр , который прищуривал глаз , заглядывая в линзу Левенгука. Инфузории делились и почковались, превращались в комаров с лысыми головами скинхедов , строящихся в бильярдную пирамиду. В руках у Петра появлялся бильярдный кий, с насаженной на него огромной мухобойкой, линза Ливенгука перекочевывала на место прицела. Царь прищуривал глаз, прицеливался в скинов и бил с оттягом по первой голове , в которой опять смутно угадывались очертания утрешнего скина Прыща. Пирамида распадалась в феерическую карусель из разных корабликов, самолетов, трамваев, троллейбусов. В середине карусельной воронки как подарочный болванчик кланялся японец, говоря Цаль лусски цаль, лусски цаль…… снился Меньшиков с Андреевским флагом в руке, опять арап , но уже с початой бутылкой «Флагмана» . Алексашка сидел на причудливой телеге, похожей на гимнастического коня с седлом. Он издавал громкий полугудок, полу-колокольный звон и с гиканьем несся в огромный минный тоннель, исчезающий под крепостной стеной Петропавловки. В небе летали, расправив крылья, холопы и обнаженные девки, которые визжали от страха и пытались чепчиками прикрыть срамоту. Экспонаты из кунст-камеры маршировали строем вокруг ростральной колонны стрелки Васильевского острова. Впереди вышагивал скелет Николашки