Он наклонился, рассматривая ряды обуви под вешалкой. Взял замшевые ботиночки на высокой шпильке, которые я терпеть не могла, так как они были очень вычурные – с ажурной аппликацией и любимого горского цвета: бордового. Естественно, меня их заставила купить тетка вместе с курткой. По цветовой гамме они подходили. Но я их надевала только когда мы ехали в гости к горским. Да и то под теткино шипение:
–Чего ты оделась, как хушкэ мучов? Старая кляча, да? Что это за вязаные обноски и обувь, как у мужика?
–Это стиль такой, тетя, –терпеливо объясняла я. – Демократический. Бохо называется. Сочетание блеска, этнических мотивов и нарочитой нищеты. Сейчас вся продвинутая интеллигенция так одевается.
– Куда продвинутая? В направлении дурдома? Шмохо! –морщилась Раиса, поднимала глаза к потолку и ныла: –За что мне это, бог? За что? Разве я плохо молилась? Разве я не помогала бедным? Что ни скажешь ей –все не так! Я ей слово –она мне десять поперек. Ээээ… грехи наши тяжкие, –она обхватывала голову и начинала горестно раскачиваться из стороны в сторону.
–Надену, надену, не плачьте только! –я торопливо натягивала очередное нечто: расписное, аляповатое, в стразах, "как у приличных людей".
Не вставая со скамеечки, я наклонилась застегнуть молнию на ботинках.
–Я помогу, –Амир присел на корточки, положил мои ноги к себе на колени, погладил щиколотки.
Его рука поднялась выше. Я замерла. Рвотный спазм сжал мое горло. Противная и жадная ухмылка скользила по его лицу. Пальцы любовно и по-хозяйски оглаживали мои ноги. Так гладят любимую машину, а не человека. Он застегнул молнию на ботинках и вдруг схватил меня за шею и крепко поцеловал губы.
–Аааах, какая ты сладкая! – воскликнул он. – Жду-не дождусь, когда ты вся будешь моя! –он встал и хлопнул в ладоши: –Ялла-ялла –как говорят в Израиле! Давай-давай!
4 глава. Тебянехватание в острой форме
Айболит
Тяжело вздохнув, он осторожно снял с коленей примостившуюся со счётными палочками и лентами букв Ёлку. Домашние задания первоклашке еще не задавали, но Айболит и его мама шли с девочкой вперед, чтобы потом, в классе, ей было легче.
–Извини, Ёлочка, на работу вызывают, –Айболит поцеловал дочку в теплую макушку, поднял и осторожно опустил на диван.
Он с самого рождения называл ее Ёлкой. Потому что она была, как по Хемингуэю: праздник, который всегда с тобой. Новый год начинается не вечером тридцать первого декабря, а в тот момент, когда домой приносят пушистую ёлку и начинают ее наряжать. Так и с его дочкой Леночкой: она родилась с пухом, который забавно топорщился на крошечной головке. И ее глазёнки так же ярко горели восторгом, как шары на ёлочке.
–Какая ты праздничная, –прошептал Айболит, беря ее на руки. –Не девочка, а новогодняя ёлка, –он прижал Леночку к себе, пряча слезы.
Жаль, что его жена Диана так и не успела ее увидеть.
–На