Лариса, посмотрев на часы, сказала, что, к сожалению, ей надо идти, труба зовет, – обещала сегодня посидеть с внуком и отпустить сына с невесткой на ночной киносеанс. Она звякнула на продиктованный Ксенией телефонный номер, оставив ей таким образом свой, и удалилась.
Симпатичная какая толстушка-хохотушка, подумала Ксения Петровна и обернулась к своему новому американскому знакомому. Пройдя метров сто по вечернему темному проспекту, они увидели боковой улочке призывную неоновую надпись «Обычные люди».
–– Мы с Вами обычные люди? – спросил Эндрю.
– Более, чем, по крайней мере я, – ответила Ксения.
Они зашли в кофейню, заказали кофе и сели за столик у окна.
Ксения думала, о чем будет вежливо спросить у американца Денисова, чтоб не проявлять досужего любопытства, но как-то получилось так, что расспрашивал в основном Андрей. Он оказался внимательным и легким собеседником. Чем дольше они беседовали, тем меньше слышался в его речи акцент, хотя иногда он подбирал и соединял слова не совсем правильно. Выпившая на фуршете пару бокалов вина, Ксения Петровна вдруг разговорилась, рассказала Эндрю о гранте, о том, что у нее есть три спокойных месяца для занятий любимым делом, для вдумчивой исследовательской работы. Когда Ксения упомянула, что изучает автобиографии, дневники, письма, господин Денисов проявил живой интерес и рассказал, что в семье его кузины хранится школьный дневник девочки-подростка, наверное, какой-то родственницы.
–-Она жила маленьком северном городе, Тотьма, знаете такой?
–-Конечно знаю, когда-то в молодости даже бывала там, возила студентов на диалектологическую практику!
–– Она начала писать в 10 лет, в тысяча девятьсот тридцать пятом году и последние записи про начало Мировой войны в августе тысяча девятьсот сорок первого – Эндрю старательно и четко выговаривал длинные русские числительные, а Великую Отечественную именовал Мировой.
–– Дневник относительно короткий, но записи сделаны в такой большой странной тетради, мама моя почему-то говорила, что это «амбарная книга». И на первой странице таким большим почерком написано «Секретный дневник Манефьи Семиковой». Хотя ничего секретного в нем нет. А это нормальное по-русски имя – Манефья? Я больше нигде не встречал.
–-Да нет, имя редкое, наверное, на Вологодчине было распространено. Знаете, – увлеклась Ксения – это именно то, что я сейчас изучаю – дневники и воспоминания обычных людей.
–-А хотите я покажу вам Манефьин дневник? – спросил вдруг Эндрю
–-Как покажете? Вы эту амбарную книгу с собой что ли таскаете?
–– Ну что Вы, – улыбнулся американец. Я текст давно уже оцифровал, он у меня в компьютере, на облаке хранится.