А обернуться смертельно страшно.
Одно дело, когда чокнутый вещает незнамо что, а другое – когда идет за тобой на расстоянии нескольких метров.
– Не торопись, тебе некуда спешить, – донеслось до меня с порывом ветра. – Стань первой в моей коллекции. Взойди на престол, и дорога твоя будет устелена кровавым ковром.
А вот это попахивает прямой угрозой жизни. Сердце заколотилось в груди с дикой силой. Я сорвалась на бег, но человек оставался за моей спиной. Всё на том же расстоянии, что и раньше.
Меня охватил ненормальный, бесконтрольный страх, не имеющий ничего общего с обычным беспокойством. Я даже позабыла, что вообще-то мой брат – полицейский, а я без пяти минут колдунья.
Впереди замаячила улица, освещенная энергетическими фонарями. Теплый желтый свет ударил по глазам. Я услышала топот копыт и тихое ржание. Раз есть лошади, значит, имеется и наездник!
Мне помогут!
По крайней мере, лучше уж погибнуть, затоптанной копытами, чем от рук какого-то придурка.
С этой радостной мыслью я кинулась под колеса кареты, на которой передвигался какой-то ну о-о-очень небедный аристократ. Я не рассмотрела деталей, но черное, матовое дерево и золото в свете фонарей прям-таки кричало о богатстве владельца.
Под такой и умереть как-то не стыдно.
– Тпру! – крикнул кучер, и вороные кони застыли как вкопанные передо мной.
Удивительно, казалось, даже столичные лошади отличаются особой покорностью, которой с роду не сыщешь у северных строптивых жеребцов.
Наблюдение номер два: столичные извозчики не орут на тебя матом, если ты решаешь кончить с жизнью под колесами их экипажей. Только смотрят недобро, но помалкивают.
Я сползла на землю, уперлась ладонями в собственные колени и не успела понять, в какой именно момент передо мной выросли мужские ноги. Они определенно принадлежали тому аристократу, на совести которого должна быть моя смерть. Потому что темно-синий шелк костюма и начищенные до блеска ботинки кричат о материальном положении владельца не хуже, чем карета из золота.
А внешность…
Когда я встретилась с мужчиной взглядами, то немножечко не поверила своим глазам. Разве бывают такие волевые подбородки, такие аккуратные брови, такие узкие скулы и тонкие губы? Темноволосый, в белоснежной рубашке, верхняя пуговица которой была небрежно расстегнута, что строго запрещалось религиозными праведниками. Ибо оголенная шея ведет прямиком к первородному греху.
Но мужчина грешить не собирался, а попросту подал мне руку, помогая подняться.
– С вами всё в порядке? – спросил этот человек, одного взгляда на которого хватило, чтобы потерять дар речи.
Что я, собственно, и сделала.
Его, кстати, моё замешательство ничуть не смутило. Такое чувство, что перед этим богатеем девицы ложатся штабелями, а он даже внимания не обращает.
Мужчина изучал меня, медленно скользя взглядом по лицу, опускаясь к ключицам, долго, почти бесконечно, и так бесстыдно, что