Я никогда не позволял себе возвращаться туда, жестко купируя все попытки памяти скользнуть в эту сторону. А теперь… теперь что уже… амнезия теперь не спасет.
Напротив, рядом с входом в палату сидит Лившиц с планшетом. Периодически с кем-то созванивается по делам…
Мой взгляд иногда скользит по нему.
– Медведев, поезжай домой. Поздно. Маша волнуется.
Он следит за моим недоброжелательным взглядом на Лившица.
– Я ей позвонил. Маша за тебя волнуется.
Несколько раз к нам подходит врач, пытаясь объяснить, что Марьяна будет спать до утра. Но я все равно остаюсь. И Лившиц, раздражаясь на моё присутствие, тоже.
– Лови… – скидывает что-то мне Медведев.
– Что это?
– Отчет с места аварии.
Пролистываю фотки. И экспертное заключение. Нет, Лившиц в аварии не виноват – трезв и правил не нарушал. Но… только одна маленькая деталь… Встречная летела со стороны водителя. И, судя по схеме, ему пришлось как следует вывернуть руль, чтобы тачка влетела не в него, а со стороны Кошкиной. Рефлекс самосохранения? Другие обстоятельства и тачки на дороге? Не было времени на оценку ситуации? Винить за это нельзя. Всё понимаю. Но виню!!
Поднимаю на него снова глаза. Встречаемся взглядами.
– Кто Вы? Что Вам нужно от Марьяны?
– Кто спрашивает?
– Я же сказал, – недовольно.
– Вы соврали.
– Окей. Муж будущий.
– В этом Вы, господин Лившиц, тоже заблуждаетесь.
– Почему это.
– Это Вам Кошкина сама объяснит, как придет в себя.
Да тебе конец, Лившиц, за то, что Алёнка осталась в детском саду в неведении – где мама.
"Завтра суббота, – вспоминаю я. – садик не работает и… Куда ж её денут?! "Опеке" отдадут?"
– Медведь.
– М?
– Алёнку надо забрать. Завтра суббота.
– Кто ж тебе её отдаст? Мать должна написать доверенность.
– Она на меня никогда ее не напишет. Скорее на этого Лившица, – понижаю я голос. – Родители у нее теперь в Норильске. Пока найдём их, пока доберутся… Да там и самолёты не всегда летают зимой. А забрать надо утром!
– На Лену пиши, на сестру. Она ее воспитатель и уже по факту знакомый, близкий человек. Есть у тебя ее паспортные данные?
– Есть…
За ресепшеном опять никого. Я вытаскиваю лист из принтера и отыскав в интернете форму для доверенности пишу.
А что, если Кошкина всё-таки совсем отмороженная и Алёнка моя?
– А, черт… – строчка уезжает вниз.
Скомкав бросаю в ведро и пишу заново.
– Что Вы делаете? – притормаживает проходящая мимо медсестра.
Показываю ей удостоверение.
– Я у вас лист бумаги одолжил и ручку. Скажите, пожалуйста, а вещи Кошкиной из одиннадцатой палаты где?
– Старшая сестра сдала в гардероб.
– Паспорт, телефон?…
– Это у нас, здесь.
Толкает одну из дверей.