Ветер трепал, перепутывая и смешивая мои волосы с воздухом, собирал и лохматил беспорядочно носившиеся в голове мысли. Как-то особенно ласкал скованное прохладой лицо. Город жил своей вечерней жизнью у меня под ногами. Казалось огни и машины, пролетающие по улице и исчезающие в каменных дебрях города, автобусы, мерно шлепающие от остановки к остановке, пешеходы, торопливо озирающиеся по сторонам и витринам, и собаки, бродящие по помойке, щекотали мне пятки.
Я стоял, чуть запрокинув голову, и зачарованно смотрел в черную, поблескивающую искрами звезд бездну неба. Где-то звякнул торопливый трамвай. Опять мигнули светофоры, обозначив изумрудным фарватером улицу. Впереди далеко в начале улицы, где не горел ни один фонарь, завыла сирена, и я увидел краем глаза маячный огонь машины скорой помощи.
Всходила луна, разливая бесшумно свой молочный свет на крыши домов. Луна вышла из-за легкого облака. Оно было небольшое, но плотное, и когда луна была за ним, облако засветилось само, сделав свет луны еще мягче и ласковей. Облако было как июньский тополиный пух, упавший в черное холодное ноябрьское озеро.
Моя сила воли не собиралась в кулак. Она рассеивалась все больше и больше по мере восхода луны.
Я опять не смог бросить свое тело вниз, на асфальт. Я замерз, проголодался и ушел с крыши, опозоренный и окрыленный.
Рано утром мы выехали с турком по делам.
Второй рейс этого дня был точно таким же, как и первый. Два пластиковых бака на кубометр воды. Полиэтиленовые кубы в стальной раме – как раз то, что нужно для перевозки воды в грузовике. Прочно, надежно, не плещется. Какой-то гараж для грузовиков, кран с водой, торчащий из стены, служащий, видно, для уборщиков или еще каких-то технических нужд. Это подтверждала надпись краской над краном «вода». Простой садовый шланг из крана в один бак. И потом в другой. Моя роль состояла в открытии крана, наблюдении за заполнением бака и закрытием крана вовремя. Это было легко и трудно одновременно. Легко, потому что бак был полупрозрачный, и уровень воды хорошо был заметен. Трудно было не уснуть в процессе наблюдения. Я заполняю баки, турок, наверное, где-то там, в каких-то комнатах с какими-то людьми заполняет документы и еще легкие – табачным дымом.
Медленно-медленно ползет линия воды вверх, к горловине бака. Это не бак заполняется водой. Это я тону в беспросветной мгле. Совсем один между баком и краном. Одинокая фигура водолея среди тоскливой осенней промышленной застройки. Безнадежные ангары и цеха, грустные тягачи и погрузчики. Печальные грязные стены, переходящие в голубоватую вездесущую грязь под ногами. Унылый некрашеный бетон, сменяющийся крашеным в еще более унылые серые, зеленые или голубые тона.
Грязные рабочие в грязных тряпках, ворочают грязные инструменты среди грязных стен, контейнеров, автомобилей и еще разной грязи. Ни одной голубоглазой блондинки в