– Я… плохо себя чувствовала, поэтому задержалась, а потом… – Янину передернуло, – воистину, в такую минуту человек пойдет на всё ради спасения своей жизни. Какое счастье, что я встретила вас!
– Ну что вы…
С юга, из нижней части города, донесся жалобный гудок – последний паровоз покидал Эштехедь.
Эштехедь или, как его предпочитали называть к западу от Дёра, Абендберг[4], притулился в северо-западных отрогах Карпат, где в старину находился перевал, по которому пролегал популярный торговый путь. Впрочем, со временем перевал завалился (в этих местах зимой часто бывали лавины, а летом – жестокие грозы, щедро сеявшие молнии по скальным верхушкам) и пришедший в негодность путь забросили в пользу более спокойных и безопасных дорог. Старинное поселение почти обезлюдело, жители его поднялись в глухие пастушьи деревни выше в горах, промышляли охотой и разведением скота на укромных пастбищах. Миновали многие сотни лет, настал блестящий и стремительный XIX век, прежние пути и перевалы потихоньку теряли значение, по мере того как города и местечки империи соединяли зазубренные и цепкие, как пчелиные жала, шнуры железных дорог, и название Эштехедь, а потом – для большего удобства приезжих – и Абендберг, стало всё чаще мелькать в газетах и рассказах путешественников, забредших в Карпаты в поисках покоя или ради поправления здоровья. Здесь к их услугам были девственная природа, чистейший воздух, тишина и красоты, вполне сравнимые с теми, что ищут в альпийских долинах, но – по более сходным ценам, не говоря уже о прелести новизны и свежести еще не засиженного любителями праздных развлечений местечка, и об укромных ущельях, где не ступала нога ученого географа и рисовальщика, охочего до головокружительных пейзажей. Лавин здесь уже с полвека не бывало, а на случай гроз существуют громоотводы. И за какое-то десятилетие сонный городок полностью преобразился, став популярным курортом для среднего класса всей Европы, тогда как представители высшего общества имели обыкновение лишь недоуменно приподнимать брови при упоминании наверняка придуманного ради рекламы слащавого названия.
В городе появились театр, казино и телеграф, превративший старинную Коломбу – высокую башню, обиталище почтовых голубей – в потерявшее практический смысл украшение. Через долину к нижнему уровню города пролегла железная дорога, прочно соединившая его с цивилизацией, связь с которой он прежде нередко терял в зимние снегопады и паводок по весне. Старинное здание бань было в спешном порядке реставрировано и превосходило теперь пышностью архитектурного облика скромный городской магистрат, никогда, впрочем, и не претендовавший на большую значимость.
Испокон веков местное население со всеми вопросами как городского правления, так и суда обращалось в замок, словно бы паривший в поднебесье, балансируя меж двух вершин