– Что? – Вера какое-то время ожидала ответа, потом посмотрела на себя, на свою светлую рубашку в желтую полоску. – Что-то со мной? На мне?
– Нет, не на тебе, – дрожащим голосом ответила Йона. – Я просто хотела спросить.
– Спрашивай. Я вся внимание.
Вера поставила кружку, прикрыла ее ладонями, и замерла, ожидая вопроса Йоны.
– Горячо, – произнесла Вера и убрала ладони с кружки. Теперь она просто обхватила ее пальцами. Подушечкой указательного пальца правой руки начала отстукивать едва заметный ритм по кружке.
– За что папа полюбил тебя? – спросила Йона, так и не решившись сказать то, что хотела. Подумала начать издалека, с близкой темы.
– Я же уже рассказывала, – сказала Вера с интонацией, в которой читалось нежелание по-новой бередить свою память.
– Нет, мама, я про папу спрашиваю. Почему он тебя полюбил, а не ты его?
Вера непроизвольно потянулась к носу, погладила. Задумчиво поглядела на Йону.
– А я не рассказывала?
– Нет.
Вера дважды потерла пальцем левый глаз.
– Честно говоря… Ну да, как я могла об этом рассказывать, если Эван сам никогда не говорил, за что…
Взгляд мамы стал далеким и грустным, она опустила глаза, пальцами левой руки начала потирать правую ладонь. За окном снова сильно ударило, засверкали огни, но мама в этот раз не обратила никакого внимания.
– Хотя… – произнесла Вера. – Он сказал мне однажды, что его поразили мои глаза, когда он первый раз меня увидел… В них не было ни страха, ни заискивания. Он сказал, что его поразило то, что он впервые видел человека, который выглядит естественно, таким, какой он есть, когда на него не давят обстоятельства, тревога, нет желания понравиться…
Вера замолкла, потом усмехнулась.
– Почему ему так показалось? Знала бы ты, сколько страха и тревоги во мне тогда было на самом деле. Видимо, я была очень отчаянной, что выглядела настолько отважной.
Вера снова усмехнулась и совсем замолчала. Слышно было, как тикают часы в зале, как бьет дождь по крыше, и где-то вдалеке разрываются небеса. Вера погрузилась в воспоминания, а Йона не решалась прервать их своим оглушительным признанием.
– Слышишь? Твой Балбес вернулся! – произнесла мама.
За парадной дверью было слышно настойчивое, неприятное мяуканье Ахиллеса.
Йона быстрым шагом дошла до двери, взялась за ручку.
– Не пускай его, на руки возьми, – услышала она мамин голос. – А то он тут затопчет все! И я стану его личным Гектором!
«Гектором? При чем тут Гектор?»
– Ахилесса сразил Парис! – крикнула Йона.
– Тем более! – крикнула в ответ Вера. – Натаскает мне тут грязи – ему конец!
Мяуканье за дверью прекратилось. Йона присела, чтобы не дать прошмыгнуть коту, опустила ручку двери и медленно потянула ее на себя. За образовавшейся щелью сидел намокший, взъерошенный, достаточно упитанный кот лоскутного окраса – смесью черного и рыжего волоса с белыми «заплатами» по телу. Он яростно вылизывал шерстку на левом боку,